Шла и время от времени тихо звала мужа. Но он почему-то молчал. И вдруг откликнулся где-то рядом. Парица вздрогнула и остановилась.
Алекси высунулся из какой-то кучи веток и отчаянно махал ей рукой. Лицо его, все красное, было сердитым и тревожным. Он был без шляпы, черные волосы упали на потный лоб. В руках он держал ружье, а из-за его плеча выглядывала морда пойнтера.
Парица смотрела на него с изумлением.
— Что ты здесь делаешь, Алекси? — воскликнула она и шагнула к нему, но он поднял руку и приложил к губам.
— Скорей, скорей, — шептал он. — Скорей иди сюда.
Она приблизилась в недоумении. И тогда вдруг увидела, что муж стоит в шалаше из веток, и, чтоб не ткнуться в них лбом, нагнулась и вошла внутрь.
С минуту она стояла в оцепенении, прижавшись к его спине. Он держал ружье в руках и внимательно всматривался в верхушки ив. Ей он не сказал ни слова, как будто ее присутствие было ему неприятным.
— Алекси, — сказала Парица и тронула его за плечо, — на что это похоже?
— А? Молчи… шш! — пробормотал он и вдруг поднял ружье и выстрелил.
Тупой и громкий звук отдался от боков оврага. Пороховой дым заполз в шалаш. Женщина испуганно вскрикнула. Она стояла, оглушенная грохотом, растерянная и беспомощная.
— Мирет, Мирет, подай! — кричал Алекси и махал рукой в направлении оврага.
Собака ворвалась в шалаш с убитой птицей в зубах.
Алекси извлек добычу из ее пасти, приготовил ружье и опять стал ждать.
Отпрянув от мужа, Парица удивленно на него посмотрела. Ей казалось, что этот человек не ее Алекси, а кто-то другой — незнакомый, далекий и чужой. Она собиралась бранить его, но теперь поняла, что это бесполезно, сжалась в комок в глубине шалаша и тихонько заплакала.
Сквозь горячие слезы, которые обжигали ей щеки и капали на землю, она видела сильную спину мужа, его вытянутую вперед шею. Время от времени, встрепенувшись, он поднимал ружье и стрелял. Гром выстрела ударял по ней, и в ушах гудело, словно ей дали пощечину».
Внезапно Алекси обернулся и посмотрел на нее. Его лицо, довольное и радостное, сияло.
— Смотри, сколько их, — сказал он. — Теперь как раз дюжина, — и он поднял целую связку горлиц, беспомощно повисших в его руке, как большой букет мертвых цветов.
— А ты что… плачешь? — спросил он удивленно. — Почему? Что с тобой? Может, это из-за птиц, а?
— Пойдем, Алекси, прошу тебя, вернемся в город, — сказала она умоляюще.
— Эх ты… — воскликнул он с досадой и нахмурился. — Глупости говоришь. Здесь чудесно. Посмотри, какие места!
