– Порвал?
– Вас это удивляет?
– То есть…
– Я сумасшедшая идиотка. Мне повторяли это тысячу раз. Но и у меня бывают минуты просветления. Клюнула на ваши красивые слова. Вы показались мне симпатичным. Видите, как иногда можно ошибиться.
И тут ее прорвало яростно-обличительной речью.
Я полностью получил по заслугам. Я был виноват во всем. Потому что состоял в любовной связи с Одеттой, ведь не посмею же я это отрицать, а? Марёй застал нас вместе, и вот этого он не смог перенести…
– …И моя чаша терпения тоже переполнена! – гремела мадам Жакье.
– И моя тоже! – заорал я, переходя на тот же диапазон.
И пользуясь тем, что она заткнулась, добавил:
– Послушайте, я ничего не стану вам говорить, но у меня есть алиби, которое можно проверить…
– О! Избавьте меня от вашего жаргона…
– Нет, он подходит к данной ситуации. Есть способ доказать мою невиновность. Устройте мне очную ставку с месье Марёй.
– Похоже, вы очень уверены в себе,– сказала она после короткой паузы, во время которой она, видимо, размышляла, при условии, что была на это способна.
– У меня на то есть основания.
– Я не могу решиться на такой шаг. Это слишком неприятно. После того, что произошло… А потом какая разница, кто виноват – вы или кто другой. Самая большая вина лежит на моей дочери. Наверное, я не должна была давать ей такую большую свободу…
– В конечном итоге единственная и настоящая виновница – это вы. Но сейчас стоны ничем не помогут. Как вы сами сказали, этот или тот, Марёй не изменит своего решения. Но в моих интересах заручиться вашим доверием. Вы поручили мне одно дело, и я хочу его закончить. Не из любви к этой работе, а потому, что мне нужны деньги и я не хочу возвращать вам чек.
– Это так неприятно,– повторила она.
– И для меня это тоже не удовольствие,– сказал я.– Итак?
Без часов в руке я установил, что молчание длилось ровно пять минут. Пять минут – это долго.
– Пошли,– выдохнула наконец мадам Жакье,– но все это страшно неприятно.
* * *
Кроме этих слов, они ничего не могли сказать.
– Это страшно неприятно,– заявил месье Марёй, которого продажа шуточных товаров не научила большому юмору.
Это был красивый молодой мужчина, напыщенный и холодный – ни дать ни взять сотрудник похоронного бюро. Он в точности соответствовал тому образу, который я создал себе для автора модели пингвина с широким диапазоном применения. (Изготовление антарктического ластоногого, несомненно, прекратится ввиду разрыва между двумя семьями, что представляет положительный фактор в этой истории.) Месье Жан Марёй занимал тесную, темную и строгую контору в глубине одного двора по улице Пасту-рель. Чтобы попасть в нее, приходилось пройти через несколько складов, набитых картонными коробками и разноцветными предметами из бумаги.
