Коррида на Елисейских Полях - Лео Мале

Оставив журналиста-выпивоху Марка Ковета помечтать перед большим запотевшим стаканом с янтарной жидкостью и кубиками льда, я пересек с трубкой в зубах роскошную комнату, получил неподдельное удовольствие от того, что мои плебейские ноги прошлись по ковру, которым был устлан паркет, и вышел на балкон.

Июньское солнце заливало светом Елисейские поля, отражалось в блестящих боках шикарных автомобилей, несущихся непрерывным потоком. Тротуары были черны от народа, терраса ресторана "Фукетс" напротив ломилась от посетителей. В конце проспекта верхняя площадка Триумфальной арки щетинилась туристами. Деревья, люди, вещи – все излучало радость жизни. Четырьмя этажами ниже, как раз перед гостиницей "Космополитен-отель", недавно началось строительство не знаю уж чего, очевидно, согласно нерушимой традиции, по которой в Париже всегда должно быть место, перевернутое вверх тормашками по случаю дорожных работ. Но даже здесь чернорабочие как бы принимали участие в общем веселье, сгружая мешки с песком. Понятно, что по сравнению с другими местами работать на Елисейских полях более престижно, хотя и здесь трудно рассчитывать на что-нибудь большее, чем рассеянно-любопытный взгляд проходящих мимо распрекрасных девиц. И вообще, потеется приятнее там, где красиво.

Я вернулся к Марку и в свою очередь налил себе.

Вот так! Она уехала, и я, наверняка, никогда ее больше не увижу. "Never more"[1], как говорится на ее языке. Слабый запах ее духов еще витал в комнате, но скоро и он исчезнет. Редактор газеты «Крепюскюль» поднял на меня свои водянистые глаза:

– Вы ее напугали? – спросил он.

– Кого?

– Ну, о ком я еще могу говорить? О мисс Грес Стендфорд, черт побери!

– Грас[2], – поправил его я. – Никогда не подражайте этим идиотским дикторам на радио. Я произношу это слово так, как оно пишется... Звучит... красиво.

– Да, действительно.

– Я ее не испугал. Ее неожиданно вызвали в Голливуд.

– И вы сильно расстроились?

– Признаюсь, да.

Я осушил свой стакан, освободил одно кресло от всевозможных журналов на разных языках, с обложек которых мило улыбалась мировая кинозвезда мисс Грас Стендфорд, сед, ослабил узел на галстуке и вытер лоб. Марк Ковет опять принялся за свое:

– А вы, случайно, в нее не влюбились?

– Весьма похоже, что так, – с улыбкой ответил я. – Ну что вы хотите? Ведь никто не может оставаться оригиналом до конца своих дней. Если я втюрился в эту актрису, то это означает, что я согласен с мнением примерно десяти миллионов ее поклонников, не правда ли? Но, ради Бога, Ковет, не публикуйте моего признания в газете!