Все желания.
Кэрол таяла от блаженства. Она не питала никаких иллюзий. Ее искренне восхищало тело Энтони, она с вызывающей прямотой представляла себе его силу и чувственность губ, но не позволяла и мечтать об его объятиях. Теперь она знала почему. Реальность была такой захватывающей, что по сравнению с ней любая фантазия казалась жалкой подделкой. Она с самого начала чувствовала — еще до того как сумела осознать это, — что женщине, которая пробудит в Энтони страсть, предстоит испытать счастье, превосходящее всякое воображение.
— Пойдем в постель, милый, — прошептала она, чуть оторвавшись от его губ. — Если правила изменились, пойдем и поженимся по-настоящему. Даже твой Бог ничего не скажет.
Она ни слова не говорила о любви, но Хэкворт знал: стоит им лечь в постель — и все изменится. Да у него и сил не было сказать «нет».
Целуя супруга, Кэрол расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки. Вторая подалась легче, а за ней и другие не устояли перед ее дрожащими пальцами. Она провела ладонями по его груди, шепча что-то соблазнительное. Кэрол никогда не отдавалась легко или случайно. Для этого она слишком любила свободу. Крепкие узы заставляли ее взбунтоваться.
Но Энтони и не налагал на нее никаких уз. Он женился на ней лишь для того, чтобы дать возможность продолжать делать свое дело и ходить по улицам города, который она называла домом. Он ничего не хотел, ничего не просил. И именно потому что он ничего не требовал, ей было приятно сделать для него то немногое, что было в ее силах.
Однако оказалось, что это не так уж мало. Несмотря на охватившее ее желание, она заставляла себя смотреть в лицо Энтони. Ее дар не был бескорыстным. В эту минуту ей хотелось его с такой страстью, какой в ней никогда не вызывал ни один мужчина, но рассчитывала при этом, что близость заставит его раскрыть свою тайну. Она хотела преодолеть все барьеры, взорвать все преграды. Во что бы то ни стало хотела узнать человека, за которого вышла замуж.
Он целовал ее лоб, щеки и все теснее прижимал к себе. Она просунула колено между его ногами и почувствовала недвусмысленный ответ. Он тоже хотел ее. Тайна заключалась не в этом. Он был мужчиной, желающим женщину. Не священником, не мужем Клементины, не борцом с населявшими Пещеры бесами. Просто мужчиной, таким же, как любой другой; мужчиной, достаточно возбужденным, чтобы войти в женщину и сделать ее своей.
— Пойдем в постель, — хрипло повторила она, начиная снимать с него рубашку. — Пора, Энтони. Так нужно.
