Ох и убого же выглядел полицейский участок квартала Америка! Низенькое, безобразное ветхое строение с ржавыми решетками на окнах и облупленным фасадом, посреди которого три полосы грязного национального флага, обвисшего на древке, как старая занавеска, то и дело налезали друг на дружку. Маленький захолустный комиссариат, далекий от бурных событий нашего века. Сюда отправляли служить начинающих молодых офицеров, запихивали офицеров предпенсионного возраста, да еще ссылали провинившихся в чем-либо и пониженных в чине. Входная дверь выглядела как черный ход. Жув толкнул ее и вошел.
Ему показалось, что со времени его последнего визита офис хоть как-то обновили — прикупили мебели, выкрасили в зеленый цвет стены приемной; впрочем, Жув нечасто наведывался сюда. За барьером сидел молоденький дежурный полицейский; он регистрировал жалобы, отстукивая их на громоздкой допотопной машинке доэлектрической эры. Жув занял очередь, сел на скамью и принялся изучать афишки, прикнопленные на стенде; потом он бегло обозрел план округа и прочитал два объявления о розыске, написанные вкривь и вкось чьей-то неумелой рукой. Одновременно он слушал пострадавших.
Один из них, нервный субъект с короткой клочковатой бородкой, жаловался на шофера такси, которому вручил квитанцию на 100 франков; расставшись с клиентом, таксист приписал слева от единицы жирную пятерку.
— И вы не указали сумму прописью? — вопросил дежурный.
— Нет, — сконфуженно пролепетал субъект, — только цифрами.
— И напрасно! — строго заметил полицейский. — Никогда больше так не делайте. В любом случае это запрещено налоговым законодательством.
Затем красивая молодая дама в солнечных очках, с перманентом и загорелыми плечами, из тех дам, что ездят в маленьких «остинах», сообщила оробевшему служителю закона об исчезновении своего маленького «остина». Томившийся в ожидании Жув рассмотрел ее до мельчайших подробностей; наконец пришел и его черед.
— Я к инспектору Клозу, — сказал он.
— Второй этаж, комната двенадцать, — ответил полицейский.
— Знаю, — бросил Жув. — Лестницу пока еще не отремонтировали.
Кабинеты наверху тоже. По крайней мере, комнату № 12, где инспектор Клоз, провинившийся и вследствие этого пониженный в должности, обращал к посетителям свою мордочку обиженного хорька. Блеющий голос, реденькая щеточка усов, сощуренные глазки и кривая усмешка самым искренним образом доказывали неискренность этой личности. В общем, у Клоза была внешность отъявленного мошенника; таких нередко видишь на многолюдных сборищах: язвительные, угодливые, часто опасные, они воображают себя великими пройдохами (да, впрочем, таковыми и являются, хотя с виду не скажешь), однако в конечном счете им всегда недостает хитроумия для успешного осуществления своих замыслов. Как правило, из таких типов выходят жуликоватые маклеры, мелкие шантажисты или шурины-полицейские. В данном случае это был именно шурин, служивший в полиции.
