Отправляясь как-то на свидание с прекрасной Еленой Куракиной, император отговорился от скандальной султанши Воронцовой тем, что собирается-де со своим секретарем Дмитрием Волковым составлять новый манифест. Елизавета Романовна отпустила любовника добром, ну а он помчался к новой пассии, небрежно бросив Волкову:
– Ты давай там чего-нибудь напиши, чтоб утром моей-то показать!
С секретарем Петру повезло. Дмитрий Волков был умен, образован, надежен. Однако и он не знал, о чем следует писать. Но ведь приказ государя! И Волков вдруг вспомнил, как князь Роман Воронцов, отец фаворитки, по пьянке что-то такое лопотал: негоже-де благородным людям служить, надобно дать им поболее вольностей. Обрадовавшись, Волков в один присест создал великий документ и спокойно лег спать.
Это было именно так, однако не станешь же всем и каждому объяснять подноготную! Отношение к императору среди дворян сменилось к лучшему, заговорщики встревожились. А тут еще заболела императрица. И ей немедленно стало известно, что в это время Петр обещал «девице Воронцовой» немедленно жениться на ней, коли Екатерина умрет. Это привело фаворитку в необузданный восторг. В то же время не прекращались угрозы заточить немилую жену в монастырь, в тюрьму, отправить в ссылку…
Угрозы были страшны. Кто знает, быть может, если бы Петр их осуществил, и его судьба, и судьба России были бы иными. Если бы он был тираном, то остался бы жив. Однако у него не хватило ни твердости, ни жестокости наказать Екатерину и ее сторонников.
Это и стало причиной его гибели.
* * *
– Маска-маска, какая вы серьезная! Какой у вас унылый нос! Какой преважный хохол!
– Это не я серьезный, а моя маска. И нос, как вы можете видеть, унылый тоже у нее.
– Ах, сударь… прошу простить мою невольную ошибку! Я обратилась к вам в роде женском, не разглядев под плащом, что предо мною мужчина.
– Маска-маска, а ведь окажись у вас не столь нежный голос, который не оставляет сомнений в вашем поле, вы могли бы схлопотать от меня оплеуху. Вы нарочно пытаетесь меня обидеть, не желая считать мужчиной, или просто озорничаете?
– Сударь, по манерам вижу, что вы при дворе новичок. Кто, скажите на милость, на маскарадные шутки обижается?! Здесь чего только не наслушаешься, потому что никто не знает наверное, с кем он говорит. Самый незначительный гость, какой-нибудь неотеса, может запросто беседовать с императрицей самым фривольным образом, и ей в голову не придет оскорбиться! А впрочем, государыне по вкусу фривольное обращение.
