—Протяни ноги, поставь их вот сюда, и все тело у тебя согреется.
Витя вытянул ноги и тут же испуганно отдернул их.
—Ой, обожгусь!
—Не обожжешься, сынок. Угли-то в яме. А ну-ка, иди сюда! — Махкам-ака посадил Витю себе на колени.
Тем временем Мехриниса поспешно готовила обед и грела воду на кухне. И тут вдруг появилась соседка Таджихон. «Вот некстати»,— подумала Мехриниса и вяло поздоровалась с соседкой.
—Не найдется ли полпиалушки маша? Не смогла выкроить время, чтобы сходить на базар,— сказала Таджихон, с любопытством заглядывая в дом.
—Найдется,— односложно ответила Мехриниса, взяла у нее пиалу и ушла в кухню.
—Эй, Мехриниса, а кто это сидит в комнате, не пачча ли? — Таджихон взяла пиалу с машем, но не уходила.
—Да вы проходите в дом,— не очень любезно пригласила Мехриниса.
—Нет уж, пойду. А кто там у него на коленях? — Таджихон так и распирало от любопытства.
—Мой новорожденный,— серьезно ответила Мехриниса.
—Когда же вы успели родить? — съязвила Таджихон.
—Сегодня.
—Вот оно что! Взяли из привезенных? Сиротка, значит? — догадалась Таджихон.
—Не успели еще расспросить. Как знать, может, и есть кто-нибудь из близких.
—Сирота он, миленькая, сирота. Разве родители отпустили бы свое дитя из-под крылышка? А сирота, Мехриниса, сколько его ни корми, сколько ни старайся, все равно не станет своим.
Мехриниса раздраженно слушала соседку, с трудом сдерживаясь, чтобы не оборвать ее. Таджихон подошла к айвану, приставила руку козырьком ко лбу, вглядываясь в комнату.
—Витя,— позвала Мехриниса,— пришла апаки[40] навестить тебя. Иди поздоровайся.
—Что вы, какая я апаки ему, русскому? — тут же возразила Таджихон.
Разморенный от жара сандала, успевший уже вздремнуть на коленях у Махкама-ака, Витя открыл глаза и тупо уставился на женщину, стоящую во дворе, не понимая, чего от него хотят.
—Ну, что же ты не поздоровался? — напомнила ему Мехриниса, но про себя подумала: «И не стоишь ты того, Таджихон, чтобы здоровались с тобой».
Витя продолжал, насупившись, молчать.
—Вот видите, миленькая, и на его языке вы говорите с ним, а он хоть бы что. Измучитесь, пока научите правилам приличия.
Махкаму-ака от речей Таджихон стало невтерпеж.
—Ну, скоро у тебя там, жена, обед? — спросил он, давая понять соседке, что ей пора уходить.
—Сию минуту, отец.
—Что вы сказали? Отец? Без труда, без хлопот...— Таджихон рассмеялась.
Тут уж Мехриниса вышла из себя. Бросила взгляд на мужа — хорошо, если он все же не услышит! — и, нахмурив брови, подскочила к Таджихон.
