—«...То утро, когда мы вместе встретили зарю,все проходит перед глазами. Салтанатхон! Милая моя, мой болиш...»
—Мой болиш, говорите? Как она покорила его сердце! Бедный Батыр! — воскликнула жалобно Икбал-сатанг.
—Погодите же, мешаете читать, апа,— с легким раздражением сказала Мехриниса.
—Любопытно больно, миленькая! Ну, ну, читайте дальше...
—«Я, наверное, допустил одну бестактность. В ночь, когда ты провожала меня, помнится, твоя голова упала мне на грудь...»
Мехриниса стала читать все тише и тише, ощущая какую- то тревогу. Икбал-сатанг вся превратилась в слух и уже не прерывала ее.
—«...Немного погодя ты подняла голову и так хорошо улыбнулась, что я до сих пор помню твое лицо в этот миг.
Улыбаясь, ты снова положила голову мне на грудь, крепко обняла, я и не знал, что ты такая сильная. Правда! Я успокоился и попрощался с тобой... Эх, война... Стать бы мне сказочным богатырем — полетел бы я сквозь ночную тьму, нашел бы и задушил проклятого Гитлера, стер фашизм с лица земли, а затем помчался бы прямо к тебе, обнял бы тебя, как в ту ночь... Не смейся, в эту минуту во мне кипит такой гнев, такая сила... Дорогая моя, родная! Пиши, обо всем пиши... Если я правильно угадал, обрадуй и меня...»
Ни Мехриниса, ни Икбал-сатанг не заметили, что по противоположной стороне улицы к ним бежала Салтанат. Увидев, как Мехриниса и Икбал-сатанг уткнулись в письмо, она остановилась точно вкопанная. Икбал-сатанг что-то объясняла Мехринисе, размахивая рукой.
Салтанат закрыла лицо ладонями и горько заплакала, потом обхватила руками телеграфный столб, постояла, прижавшись к нему, минуту, и не разбирая дороги побежала назад.
Мехриниса словно почуяла сердцем что-то и, не в силах подавить волнение, схватила Икбал-сатанг за руку.
—Aпа! — воскликнула она и не смогла выговорить больше ни слова.
Икбал-сатанг, делая вид, что ничего не замечает, удивилась:
—Что такое, милая, что с вами? Почему вы так побледнели? Нечего опасаться. Соскучился, вот и пишет, что взбредет ему в голову... Ну, допустим даже, что она беременна. Пока это один аллах знает... Что еще он пишет?
На углу улицы появился Махкам-ака.
—Пусть будет жив-здоров Батыр, передайте и от меня привет,— поспешно пробормотала Икбал-сатанг и отошла от Мехринисы, потеряв надежду услышать конец письма. Поравнявшись с Махкамом-ака, она поклонилась ему и с независимым видом двинулась дальше.
—Хорошо, что поговорил с Арифом-ата, многое узнал,— сказал Махкам-ака, приближаясь к жене.
