Теперь надела. Свободно.
Мама вчера чуть ли не причитала над ней:
— Дашенька, ты во что превратилась! Худая, как велосипед. Небось не завтракаешь по утрам?
Она таки не завтракала. Вставала рано, как обычно. Чтобы приготовить завтрак Виктору. Потом поднимала Ладушку в садик. Девочка капризничала, есть не хотела. Даже плакала.
— Мама, в садике опять кушать заставят! Анна Иванна говорит: пока не съедите кашу, не выйдете из-за стола. Что ж мне, за столом целый день сидеть?
Она, конечно, была еще слишком маленькая, чтобы замечать, как неладно в семье у ее папы с мамой. И плакала от осознания несправедливости мира, не подозревая, что дальше будет еще хуже.
В обед Даша тоже не всегда успевала поесть, потому что бегала на всякие согласования, или доставала стройматериалы, или договаривалась с поставщиками, ездила на склад осматривать оборудование.
Обычно голод догонял ее часа в четыре. Но и тогда она не могла как следует сесть и поесть, некогда, потому по-быстрому забрасывала еду в желудок, как дрова в топку, и опять куда-то бежала.
Прошел почти месяц после того, как муж вернулся с Мальдивов. Официальная версия — для его и Дашиных родителей — уезжал в командировку. Вернулся он загорелый, но вовсе не радостный. Ходил словно потерянный и упорно после работы возвращался домой.
Даша могла бы поинтересоваться, зачем ему это нужно, но не стала. Спала она теперь в комнате дочери. Считалось, что раз Даша рассказывает дочери сказку перед сном, она вполне может нечаянно заснуть.
Неожиданно она открыла для себя, что сгусток горя в душе потерял свою болезненность и теперь ощущался лишь как тяжесть, которая мешает свободно дышать. Как при сильной простуде.
Как если бы зубную боль она стала заглушать огромным количеством анальгина. Тогда знаешь, что боль есть, она притаилась где-то внутри, но ты ее не чувствуешь, в отупении от передозировки обезболивающего.
Конечно, память упорно возвращала ее к действительности. Кто-то глубоко внутри ее причитал: «Что ты делаешь, опомнись! Муж уходит. Отец твоей дочери. Борись за свою любовь!»
Но она грубила — самой себе! — отстань, некогда, не видишь, у меня куча дел.
В один прекрасный день Виктор вдруг сказал Даше:
— Хочешь с ней познакомиться?
Даша не стала спрашивать, кто она, да как, да почему, а просто сказала:
— Хочу.
Ее жизнь становилась все более ирреальной. Муж, на себя не похожий и двигавшийся как сомнамбула. Она, ничему не удивлявшаяся.
Казалось бы, возмутись: муж предлагает познакомить тебя со своей любовницей! Разбей что-нибудь, съезди ему по физиономии. А она... Будто не впервой со своими соперницами знакомиться.
