Моцарт рассмеялся (опять-мысленно!-эти симпатичные призрачные люди мысленно говорили, мысленно смеялись и, должно быть, мысленно плакали) и опять обернулся к своим спутникам:
— Вы поняли, господа? Этот кот утверждает, что наш новый друг Владимир Петрович заболел. Он уверяет, что нам с вами лучше прийти в другой раз.
Тут призраки сгрудились в кучу и начали совещаться, а я был вне себя от изумления. В первый раз за мою нелёгкую кошачью жизнь я встретил понимание со стороны человека… Правда, это был всего лишь призрак, но всё равно мне было приятно. Тут я осмелел, взмахнул элегантно хвостом и к высказанной ранее мысли добавил ещё одну:
— Я думаю, господа, что, если бы вы навестили моего юного Хозяина в его комнате, ему было бы очень приятно.
Эта моя мысль также была понята сразу всеми присутствующими и встретила молчаливое одобрение. Мой тёзка Моцарт попросил меня быть провожатым. Я отправился назад по коридору. Процессия музыкантов — за мной…
Когда мы пришли в комнату моего юного Хозяина, он спал глубоким сном. Мне не хотелось его будить. Признаться, я был в сильном затруднении… Но призраки повели себя так, как будто ничего иного они не ждали, и, более того, со спящим им оказалось намного удобнее иметь дело.
— Ну, как мы себя чувствуем, милый друг? — спросил широкоплечий призрак с большой лохматой шевелюрой.-Знают ли твои родители хорошее лекарство от простуды?
Удивительно было, что наш гость обратился с этой мыслью к спящему, но ещё удивительней, что спящий на эту мысль сразу ответил! Он сказал:
— У меня нет родителей, господин Бетховен. За мной ухаживает сестра.
При этом мой юный Хозяин не пошевелил ни рукой, ни ногой: он спал и, тем не менее, разговаривал с ними. Меня это так заинтриговало, что я прыгнул к нему на постель и обнюхал его. Ошибки не могло быть: Хозяин спал. Но как же он с ними мог разговаривать?
Я думаю, он видел их во сне. Иначе я совершенно не понимаю, как это было возможно! Призрак, которого юный Хозяин назвал Бетховеном, ответил ему так:
— Я хорошо тебя понимаю, мальчик. Я сам в пятнадцать лет лишился матери, а что касается отца, то отец мой в ту пору представлял собою настолько печальное зрелище, что, право, лучше бы у меня его не было совсем! Он был за пьянство отставлен от службы, а мне пришлось зарабатывать на жизнь ему, себе и ещё двум меньшим братьям. Кроме того, в раннем возрасте меня заставляли заниматься на скрипке и на клавикордах по восемь часов кряду, а по ночам довольно часто я должен был развлекать пьяных гостей моего отца. Моё детство, милый мой мальчик, кончилось, когда мне не исполнилось ещё и семи лет! Критики часто упрекали меня за грубый, необузданный характер… Что делать? Я должен был сопротивляться обстоятельствам, иначе мне трудно было бы выжить. Если тебе бывает иногда так же трудно жить на этом свете — вспомни о нас, ушедших! И ты найдёшь силы для борьбы.
