3) Наконец, самое важное, на мой взгляд, замечание: инструмент этот может быть использован не только на благо, но и во вред людям! То есть на нём можно сыграть так, что вместо усмирения стихии разразится бедствие, от которого невозможно спастись. Кстати, великан Перифет, забравший обманом у Орфея его кифару, именно так ею и воспользовался: он, с помощью этой кифары, выбрался из царства мёртвых на поверхность земли и вызвал множество страшных несчастий, среди которых были не только бури, но и землетрясения и даже извержения крупных вулканов.
Вот как заканчивается, по рукописи Винсента, необычная версия, известной легенды:
«Бесчинства Перифета побудили богов Олимпа наказать безумца, дабы навсегда ввергнуть его в зловещий Тартар и тем лишить возможности причинять жителям Земли столь жестокие несчастья. Однажды, когда Перифет прибыл на Крит и остановился в харчевне под горой Санторин, бог Гермес, переодетый в простого торговца, упросил его показать своё искусство.
Перифет играл очень грубо, он ничуть не походил на сладкоголосого Орфея. Звуки, которые он извлекал из божественного инструмента, были до такой степени неприятны, что Гермес расхохотался.
«Давай сделаем так, — сказал он. — Я выйду из харчевни, а ты ещё сильнее ударь по струнам! Может статься, за
стенами этого дома твоя музыка покажется мне приятной…»
С этими словами летучий Гермес исчез, а спесивый Перифет что было мочи ударил по струнам. Как только раздались эти варварские звуки, спящий Санторин вдруг раскололся надвое, из него стало вырываться пламя, клубы пепла, расплавленный шлак, — и очень скоро Перифет был заживо погребён вместе с украденной им кифарой Орфея под огромной толщей раскалённых камней, а вместе с ним и всё древнее Критское царство».
Кончив чтение, я ожидала, как обычно, бурных излияний моего Вовки. Вовка, однако же, молчал, заложив руки за голову и значительно глядя в потолок. Он размышлял, мой замечательный сыщик. Для полного сходства с Шерлоком Холмсом ему не хватало только знаменитой трубки.
Я решила ему не мешать. Интересно: что он теперь скажет? Один только Амадей, не понимая всей важности этой минуты, затеял было игру с ремешком от Вовкиных штанов, но Вовка не обратил на своего любимца никакого внимания. Наконец он молвил, наморщив лоб и не отрывая взгляда от потолка:
— Туман ещё не рассеялся, но кое-какие детали уже начинают проясняться.
Не знаю, в каком детективном рассказе он вычитал эту фразу: может быть, это сказал Мегрэ, а может, патер Браун или даже сам знаменитый на весь мир обитатель Бейкер-стрит.
