Начальник наш — археолог со стажем, это видно сразу. Под глазами мешки, один заплыл совсем, руки не то, что трясутся — наигрывают собачий вальс на невидимом пианино! Его тоже понять можно — он с московскими начальниками общается, те еще покруче археологи.
Постоянного места жительства у него нет. Нынешнее лето он провел как Ленин — в шалаше у реки.
Шельма. Так его зовут.
ЗАПОВЕДНОЕ МЕСТО
У нас новый участок. Замороженная десять лет назад стройка наконец-то поменяла своих хозяев и обрела второе рождение. Как водится в больших цивилизованных городах, в игру тут же вступил закон об охране исторических памятников. Значит — никакой стройки. Значит — проводятся археологические раскопки. Значит — вызывают нашу развеселую бригаду и просят раскопать все то дерьмо, что наслоилось на участке со времени схода последнего ледника. Естественно, обещая за это какие-то деньги. В данном случае, по четыреста рублей в день на одного алкоголика-археолога. Нормально.
Копаем.
В первый день снимаем балласт. Это значит, что Шельма вызывает тяжелую технику, она сворачивает в сторону самый свежий пласт земли — тот, что относится к последним двадцати-сорока годам. Историков они пока не интересуют, а нам копать меньше. Работа в первый день самая нервная только для лаборантов, Шельмы и несчастного экскаваторщика — «тут копай, тут не копай, а этот колышек своротить вообще не смей».
По правде, начинается все немного не так. Сначала утверждается несколько бумажек, рисуется план раскопок, и специальными рабочими-берсеркерами роются специальные ямы. Ямы называются шурфами. А рабочие называются берсеркерами, потому что перед ударным трудом с кирками и заступами они выпивают по пол-литра, забивая все косяком. Мы ж все-таки молодые специалисты, как утверждает Шельма, поэтому понемногу срастаемся с древней мифологией. Берсеркеры, если помните, перед своими самоубийственными атаками заряжались настойкой из мухоморов.
Больше всего шурфы похожи на те ямы, что бывают под дачными сортирами. Разница в том, что в сортирные ямы летит всякое дерьмо, а берсеркеры, наоборот, вытаскивают всякое дерьмо из шурфов. Шельма смотрит туда с умным видом и что-то там кумекает. Но в первые, по-настоящему первые несколько дней, меня здесь не было. Где я был? А нигде.
Я бухал.
А Настенька кормила меня жареной картошкой, которую недоедал Пачина.
Сначала все складывалось вполне благополучно: на раскоп прикатил новый экскаватор «Беларусь», из него вылез жизнерадостный мужик в пятнистой рубахе и, пропустив с Шельмой по паре приветственных рюмок, полез в свой драндулет с криком: «Да я вам тут все за день перекопаю!»
