Плохие новости, слишком много плохих новостей передают по телевизору. Впрочем, телесеть, похоже, вдруг сообразила, что нарушает законы развлекательного вещания и предложила во искупление этого греха коротенький репортаж о японском бизнесмене, который купил на аукционе купальный халат Джона Леннона, заплатив за него 350000 долларов.
— Джон Леннон пользуется в Японии огромным уважением, — на почти безупречном английском пояснил бизнесмен. — Этот халат во многих отношениях является историческим. Именно он был на Ленноне в то утро, когда его первая жена Цинтия узнала, что ее муж провел ночь с Йоко. Так что халат был близок не только к телу Джона но и… кто знает, к какому еще?
Дикторша, дабы увенчать этот заранее записанный материал симпатичной концовкой, спросила: «Скажи, Говард, ты не думаешь, что с тысяча девятьсот шестьдесят восьмого его хоть пару раз да постирали?», и Говард вернул поданный ею мяч: «Очень на это надеюсь».
На чем серьезные новости и закончились; за ними — «после паузы» — должны были последовать спортивные.
Тео сидел, наклонившись вперед, чтобы лучше слышать. Теперь же он попытался откинуться назад, положить голову на туго набитую спинку кресла. Однако веревки, которыми он был связан, этого не допустили. И неожиданно что-то вроде припадка клаустрофобии напитало его силой, глубокой уверенностью в том, что больше ему этого не вынести, и он рванулся в своих путах. На время этих рывков, секунды, быть может, на две, Тео удалось представить, как он отламывает ножки кресла, — дешевые, тонкие, да еще и изъеденные, скорее всего, древоточцами, — и, задохнувшись от облегчения, вскакивает на ноги: Прометей освобожденный. Чудесное было видение. Но и не более того.
— Во время мертвого сезона Кэмпбелл подписал двухлетний контракт, — тарахтел телевизор, — который может принести ему десять с половиной миллионов долларов. Ожидается, что он будет играть попеременно с прошлогодним дебютантом Дюком Ламонтом, и это позволит «Гигантам» увеличить среднюю длину пробежки, которая составляет сейчас четыре и три десятых ярда на передачу…
— Извините? — слабо позвал Тео. — Извините?
— Чего тебе, приспешник Сатаны? — рявкнул в ответ Белый.
На пару секунд Тео затруднился с ответом. «Приспешником Сатаны» его называли до сих пор только клиенты «Амазона» и привыкнуть к этому он не успел.
— Мне очень хочется пить, — сказал он, что было чистой правдой. Голос его стал хриплым, говорить было больно. — Вы не дадите мне воды?
