Лицо Гриши исказила судорога, здоровой рукой он обхватил Волка за плечи и заплакал.
— Ничего, Гришаня, ничего. Все будет хорошо, — срывающимся голосом сказал Волк, вновь напяливая маску. — Еще немножко приключений, и ты будешь дома.
— Нельзя мне домой, нельзя, Коля! — горячо зашептал раненый. — Папу возьмут, маму, бандит я! А вас всех кончат!
— Разберемся, разберемся, Гришаня. Со всеми справимся. Ты ходить можешь? Ты должен ходить, как мы узнали.
— Да, да, могу.
— Ну так вставай, ангел мой.
— Это я, извините, ангел! — ляпнула Надя. — Не путайте! Что это еще за безобразие такое?
— Ах, да. Извините! — бросил через плечо Волк, приподнимая Гришу за плечи.
Между тем Заяц уложил милиционера на пол, широким пластырем заклеил ему рот, заломил руки и сцепил их наручниками, поблескивающими золотистым металлом. Ноги скрутил белым шнуром. Потом повернулся к Наде, но она заявила:
— Не смей меня вязать, меня нельзя! У меня рука сломана!
Волк тихо засмеялся.
— Вас мы не будем вязать. Вам придется совершить с нами небольшую прогулку. Через двадцать минут, обещаю вам, вы будете в палате на своей коечке. Может быть, мы вас когда-нибудь встретим и возместим вам моральный ущерб.
— А я обратно в палату не желаю! — спесиво ответила Надя.
Заяц повернулся к Волку:
— Николай, по-моему, она сумасшедшая.
— Что ж, по-твоему, мы больницы перепутали и в дурдом попали? — В голосе Волка слышалась улыбка. — Нет, она просто наркоманка. Наелась наркотиков и ни черта не соображает. Мильтон твой блокирован?
— Да, — ответил Заяц нервно.
— Тогда тронулись потихонечку. И запомни, Станислав, говорю тебе, наверное, в пятый, но теперь действительно в последний раз — стрелять только в самом крайнем случае. Стрелять только в тех, у кого в руках оружие. Если ослушаешься, я тебе верну каждую выпущенную тобой пулю.
— Я понял.
Они закрыли за собой дверь палаты и всей компанией снова вернулись к лестнице.
Волк, судя по всему, хорошо ориентировался в больнице.
Они спустились в подвал, снова поднялись на первый этаж и боковым коридором прошли к центральному холлу.
Весь этот путь Надя проделала улыбаясь, ощущая вежливую руку Волка на своем локте. Заяц придерживал Гришу — тот шел неровно, чуть покачиваясь.
Они остановились за углом (стеклянные двери выхода уже были видны), и Волк сказал едва слышно:
— Так. Повторяем ту же сцену, — он тронул Надю за плечо. — Ангел мой, если изобразишь на лице ужас и боль, то это нам не помешает, а тебе зачтется.
