— Да, бабка! — твердо сказала Джина. — Вынем его из мавзолея и бросим на помойку!
— Да что это ты говоришь такое, проститутка! — завопила толстуха. — Товарищ Ленин жил, жив и будет жить! Он вечно будет лежать в мавзолее на Красной площади для трудящихся всех стран!
— Ах, вот как ты мыслишь, старая кобыла! — закричала Джина. — Против государства мыслишь, против президента?! Милиция! КГБ! Взять суку, в подвалы Лубянки ее!
Самое смешное заключалось в том, что на этот призыв дверцы сказочной машины распахнулись, и два амбала в камуфляжной форме, перепоясанные портупеями, ступили на асфальт и озабоченно спросили:
— Кого брать, начальник?
— Вот эту контру! — визгливо зашлась от счастья Джина. — Хватай падлу, тащи на Лубянку, рви ей ногти, круши ребра! Покажи ей, суке, советскую власть! Рыбец тебе пришел, сталинская стерва!
Бабуська не растерялась, старой закалки оказалась. Вся сбледнула с лица, сжалась, спросила испуганно:
— Позволите… Разрешите вещи собрать?
И тут же закачалась, закатила глаза и мягко упала на скамейку, но обморока изобразить не удалось, потому как напугана была всерьез.
— Собирай шмотье! — разрешила Джина. — Через час за тобой «черный ворон» приедет!
Девушки залезли в машину, охранники засмеялись, а старший сказал:
— Либо ты их на всю жизнь напугала, либо теперь они тебе вздохнуть не дадут…
— Они меня сожрут! — засмеялась Джина. — Так, мужики, кого хороним?
— Тофика, — мрачно улыбнулся старший охранник. — Вам о биографии рыдать нечего. И о том, что ему пять пуль в брюхо садили, тоже не распространяйся.
— Вот судьба! — заржал второй охранник. — Говорят, Тофик только во вторник обещался сто баксов подарить тому, кто укажет ему убийц его другана Акима Княжина, а сегодня сам на тот свет отправился.
— Княжина? — невольно переспросила Надя.
— Его самого.
Надя примолкла, испугавшись, а Джина спросила:
— Так вы тетю Тамару охраняете?
— Тамару Артаковну, — уважительно ответил охранник. — Нашу царицу Тамару.
Приехали на Ваганьковское кладбище — подъездные улицы оказались запруженными автомобилями, и милиция перекрыла движение, но их пропустили.
Тамара Артаковна предстала женщиной внушительной, по густобровому лицу ее струился пот, и была она в данный момент злой.
— Здравствуйте, девочки, — мягко сказала она и тут же разъярилась. — С-сволочи! Не похороны, а праздник устроили! Тут не столько друзей, сколько милиции набежало! Ты меня, Джина, по- русски похорони! Жила, как русская, так и схорони. Что делать, знаете?
