Бывал иногда и сам Фалалей Кийко беспощадным, ядовитым, а потому не мог не уважить скрытое изуверство, которое проглядывало у смазливого купчика. А уважил его Кийко простым, нехитрым способом: пока торгагент разворачивал бумагу, он молчал, но только тот принялся читать первый листок, как Кийко вдруг заговорил:
- Опять же про наших непродажных собак, - вырвалось у него как бы между прочим. - Псы радеют, шкуры не жалея, но везде не усмотрят. Вот полюбуйтесь на эту хинину... Детеныш змеи!
- Что это? - попытался отмахнуться зачитавшийся торгаш. - Я прошу не мешать.
Изведав столько острых ощущений, загрустивший гость, кажется, не знал: кого здесь больше опасаться. Но и одному оставаться было страшновато. За каждым камнем, булыгой мерещились рогульки гадючьих жал... Но, как видно, чужестранец был далеко не робким. Оценив обстановку, он внимательно просмотрел рукопись, оценивающе полистал ее несколько раз и прислушался к шагам бакенщика. Сначала доносилось его пыхтенье на подъеме, потом шум от сапог с подковками. К воде скатился граненый камешек, наполовину влажный, должно быть вывернутый каблуком. Но все стихло. Земные звуки утробно и глухо поглощались массой воды.
Полуденное море. Оно тяжело ворочалось под солнцем, насылало на остров волокуши волн, чтобы разрушить, размыть его, упрятать в своих глубинах. Оно делало это осмысленно и методично, подтачивая береговые скалы, образуя каменные грибы-навесы. Под одним из таких грибных нахлюпов и приспособился торгаш, оглядываясь и следя за движением на берегу. Он торопился, но действовал уверенно, расчетливо. В море с этой стороны острова было пустынно; единственная рыбачья лодка мельтешила почти у самого горизонта. Она то тонула, то выпрыгивала на волну. На берегу тоже было спокойно. Заморского дельца в эту минуту могло видеть лишь гадючье племя, но ползучие, пожалуй, сейчас были в то же время лучшим ограждением от непрошенного любопытства. Без суеты и лишних движений торгаш обнажил фотоаппарат и с прилежной точностью заснял на пленку по нескольку раз одну страницу за другой... Рукопись была не очень объемистой и времени на это ушло немного. Он пересчитал машинописные страницы, проверил еще раз нумерацию и связь на переходах. Не упустил ни один перенос, и особенно сосредоточился на подписи под текстом... В правом нижнем углу страницы расписался автор. Подпись была хотя и замысловатой, но вполне разборчивой. Фотограф влюбленно похвалил про себя почерк Завидного и запечатлел прихотливый росчерк с разной выдержкой. По всему было видно, что опытный фотограф уважал свою клиентуру.
