Черная Пасть - Павел Яковлевич Карпов

По берегу моря с закопченным фонарем "летучая мышь" в руке шел, припадая на правую, укороченную ногу, странный человек. Ничего из одежды на нем не было, кроме потрепанной пилотки на голове и черного шнурка, опоясавшего впалый живот и костлявую поясницу. Шел неторопливо, временами приостанавливался и хмуро поглядывал то на раннее краснощекое солнце, то на каменистый, отделенный от берега нешироким заливом, остров Кара-Ада.

Дойдя до скалистого берегового мыса, облизанного волнами, человек поднялся на его пологий откос и посмотрел в сторону поселка. Он кого-то ждал.

Бекдуз уже проснулся - это видно было по сутолоке на его улицах и движению, как всегда, не в сторону моря, где манили прохладой набегавшие волны, а к меловым косогорам и перекатным барханам, за которыми угадывались соляные пади, соединенные подземными протоками с Кара-Богаз-Голом. К морю же по глубокому рыхлому и колючему песку с ракушечником, как следы ушедшего дня, тянулись лишь старые темные колесные вмятины, захолонувшие и отвердевшие за ночь, да низкие наплывы кизячного, прогорклого дыма.

На мокром гранитном выступе одинокий человек с фонарем в руке стоял до тех пор, пока его плоскую, худую спину не припекло солнце. Поправив на животе врезавшийся шнурок, он тяжело и медленно побрел к лодке. Спрятанное под скамейкой белье было скручено жгутом и туго перетянуто солдатским ремнем. Доставая одежду, человек прислушивался к утренним разрозненным, будто ищущим друг друга, перекликающимся звукам. Одевался он неторопливо. Сидя на борту лодки, подержал на весу ноги, вытер их, подвигал пальцами, смахнул портянкой подсохший, щекочущий песок и начал расчетливо натягивать сразу исподники и брюки. Взялся было за сапог, но почему-то раздумал.

По другую сторону волнореза, в потоке солнца, идущего с моря на землю, появился белотелый, кругленький, юркий купальщик с розовым банным полотенцем через плечо и слюдяным, прозрачным мешочком в руке.

В тот же миг лодка отчалила от берега. Лодочник старался держаться береговой кромки. Загребал веслом широко и плавно, подруливая к каменной, ноздреватой глыбе и не спуская глаз с купальщика. А тот будто не обращал на него внимания: то приседал, то кланялся.

На рейде заголосил пароход, а на острове с повернутой* крутолобой башенки недавно выключенного маяка в море посыпались, словно осколки радуги, разноцветные звездочки, и послышался какой-то глубинный, потаенный гул, отдаленно напоминая звук литого, чугунного колокола.