Он
сказал Чаббам, что собирается “отнести животное туда, где о нем позаботятся”.
Чаббы пришли к заключению, что это эвфемизм, заменивший слово “усыпить”, и он
не стал их разубеждать. Также не счел он необходимым упоминать и о том, что
“животное” провело ночь на его кровати. Кошка разбудила его на рассвете, тронув
лапкой за лицо. Когда он открыл глаза, кошка поиграла с ним, перекатываясь с
боку на бок и поглядывая на него из-под лапы. А когда вошел с утренним
завтраком на подносе Чабб, мистеру Уипплстоуну удалось набросить на кошку
одеяло, за что она чуть позже была вознаграждена блюдцем молока. Он спустился
вниз, прикрывая ее номером “Таймс”, улучив минуту, выпустил ее через заднюю
дверь в садик и лишь после этого привлек к ней внимание миссис Чабб. Кошка к
тому времени уже громко требовала, чтобы ее впустили.
И вот
теперь он сидел на мягкой скамье в крохотной ожидательной комнатке плечом к
плечу с несколькими баронсгейтскими дамами с собачками. Ближайшей его соседкой
оказалась та самая, что отдавила ему ногу в “Неаполе”, миссис Монфор, как он
впоследствии выяснил, полковничиха. С того случая они при встречах желали друг
дружке доброго утра, пожелали и теперь. В общем и целом она производила на мистера
Уипплстоуна жутковатое впечатление, хотя и не столь сильное, как оставленное
прошлым вечером ваятельницей свиней. Разодетая по обыкновению в пух и прах миссис
Монфор держала на коленях пекинеса, который бросив на кошку мистера Уипплстоуна
один-единственный презрительный взгляд, повернулся к ней спиной. Кошка,
впрочем, и вовсе смотрела сквозь него.
Мистер Уипплстоун
отчетливо сознавал, что смахивает со стороны на персонажа какой-то комедии.
Единственным вместилищем для кошки, какое удалось отыскать Чаббам, оказалась
старая птичья клетка, в которой некогда обитал их ныне покойный попугай.
Сидевшая в ней кошка имела вид чрезвычайно разгневанный, а нянчившийся с нею
мистер Уипплстоун с моноклем в глазу – и вовсе глупый. Некоторые из дам обменялись
насмешливыми взглядами.
– Как
зовут киску? – спросила сверх-деловитая ассистентка хирурга, держа наготове
карандаш и блокнот.
Мистер
Уипплстоун понял, что если он скажет “не знаю” или “никак пока не зовут”, он
окончательно падет в глазах всех этих женщин.
– Люси,
– ответил он и, словно спохватившись, добавил, – Локетт.
–
Чудненько! – весело откликнулась ассистентка и записала имя в блокнот. – Вам
ведь не было назначено, так?
– Боюсь,
что нет.
