Магазинчик
оказался очень мил. Владельцы сами солили бекон и ветчину. Мистер Пирелли
изготовлял по собственному рецепту паштет и замечательно вкусный террин. Сыры
тут были просто великолепные. Бутылки сухого “Орвьето” и других итальянских вин
теснились на верхних полках. Другие полки были уставлены разного рода
экзотическими деликатесами. Обитатели Каприкорнов частенько высказывались в том
смысле, что “Неаполь” это карманный “Фортнум”. Собак в магазин не допускали, но
снаружи у дверей были предусмотрительно вделаны в стену крючья для поводков, и
по утрам вдоль стены располагался целый собачий собор, состоявший из
представителей самых разных пород.
Мистер
Уипплстоун обогнул собак, вошел в магазин и купил многообещающего вида кусок
“камамбера”. В магазине присутствовал уже виденный им на улице багроволицый
мужчина с армейской выправкой, неизменно одетый в безупречный костюм и
перчатки; мистер Пирелли, обращаясь к нему, называл его “полковником”. (Монфор?
– подумал мистер Уипплстоун.) С ним была его супруга. Устрашающая дама, решил
привередливый мистер Уипплстоун, с физиономией беспутного клоуна и чересчур
расфуфыренная. На лицах обоих запечатлелось выражение старательной осмотрительности,
которое мистер Уипплстоун приписал опасному воздействию сокрушительного
похмелья. Дама, вытянувшись и замерев, стояла за спиной мужа, но когда мистер
Уипплстоун приблизился к прилавку, отшагнула в сторону и врезалась в него,
вонзив ему в ступню острый каблук.
–
Виноват, – болезненно вскрикнул он и приподнял над головой шляпу.
–
Ничего, не страшно, – сдавленно ответила дама, бросив на мистера Уипплстоуна
взгляд, для описания которого ему удалось отыскать только два слова –
“плотоядный” и “непроспавшийся”.
Муж ее
обернулся и, видимо, счел необходимым завязать разговор.
– Не
очень-то тут поманеврируешь, – гаркнул он. – Что?
–
Вполне, – ответил мистер Уипплстоун.
Он
открыл кредит и вышел из магазин, намереваясь продолжить свои исследования.
Вскоре
он оказался на том самом месте, где ему повстречалась черная кошка. Большой
грузовик задом въезжал в гараж. Мистеру Уипплстоуну почудилось вдруг, что он
краем глаза заметил быстро метнувшуюся тень, а когда грузовик затих, вроде бы
даже услышал, почти услышал, бестелесный, жалобный вскрик. Однако никаких подтверждений
эти фантазии не получили, и он, странно взволнованный, пошел дальше.
В самом
конце Мьюс, за проулком, находится что-то вроде пещеры, бывшей прежде конюшней
и затем переделанной в лавочку. В описываемое нами время здесь обитала толстая,
злобного обличия женщина, лепившая из глины свиней, предназначенных служить
либо упором для входной двери, либо – у этих на боках изображались розы и
маргаритки, а в спинах имелись дырки, – сосудами для сметаны, а то и вазами для
цветов, это уж какая кому приспеет фантазия. Размеры свиней менялись, но общее
их устройство оставалось всегда одинаковым. Печь для обжига стояла у задней
стены пещеры, и когда мистер Уипплстоун заглянул вовнутрь, толстая женщина
вперилась в него из темноты неподвижным взглядом. Над входом висела вывеска:
“Кс. и К. Санскрит. Свиньи”.
