Целая история приключилась со знаменитым подрывником Махмутом Загидуллинным. Их было два брата, оба из Уфы. Махмуту случайным осколком мины оторвало левое ухо. Редчайший, надо сказать, случай. Обычно осколком, в ухо попадают один раз за всю войну. Так вот, человек истекает кровью, а лечь в лазарет не хочет, гордость ему не позволяет. Пришлось дяде Ване употребить всю свою фельдшерскую власть.
— Ты что, малое дитя, чтобы тебя уговаривать, а я тебе нянька? — сказал он, вконец рассердившись.
А на второй день в полном снаряжении разведчика, увешанный гранатами, с автоматом, кинжалом да ещё с двумя котелками явился старший брат раненого, Hyp Загидуллин.
— Когда встречаются земляки, то они первым делом готовят себе бишбармак! — гремел он в избушке.
Дядя Ваня недовольно посмотрел на него поверх очков.
— Если ты пришел за братом, то должен тебе сказать, что поторопился. Отсюда он выйдет денька через два.
Однако отчаянный разведчик продолжал шутить как ни в чем не бывало:
— Тут, в вашем лазарете, как установила наша разведка, оказался не один уфимец, а два. Так и быть, я забираю обоих: брата — как раненого, Азата Байгужина — как сопровождающего. Не надолго, всего на один час уведу.
— Куда же ты поведешь их?
— До первого костра. Я решил приготовить брату бишбармак. Это здорово помогает раненым воинам. А наш земляк Азат Байгужин будет мне помогать. Не следует забывать обычаи дедов, если, конечно, эти обычаи такие вкусные.
Дядя Ваня сдался:
— Часок посидеть возле костра твоему брату не повредит. А меня ты разве не хочешь взять с собой?
— Айда, доктор! — обрадовался разведчик. — Мы бишбармака столько наварим, что на весь лес хватит. Пусть у нас нет жирной баранины, изюма и перца — не беда, — балагурил он, — пальчики оближете.
Повесив над костром котелки с водой и замешивая муку, он приговаривал:
— Баранину заменим трофейными консервами, а тесто замесили. Вода, конечно, не та: болотцем отдает. То ли дело в Уфе: хочешь мягкую воду — иди себе к берегу Уфимки, еще мягче требуется — рядом Дема… Не нравится тебе мягкая вода, хочется жесткой — под рукой Белая, самая чистая река на Урале.
Стоило ему произнести названия родных рек, как Азат будто наяву увидел родной город, раскинувшийся на высокой горе, окруженной тремя реками.
— Самая зеленая улица — Социалистическая, я на ней родился, — вздохнул Азат.
— Самая тихая — Лассаля, — подхватил Махмут. И тотчас же старший Загидуллин заключил:
— А самая шумная — Цюрупы:
