Взрослый пополз, подталкивая перед собою тяжелую ношу. Азат последовал его примеру.
Поляна была неширокая, от силы метров двести или триста. Однако пришлось порядком попыхтеть, пока одолели половину пути. Ползти по снегу — нешуточное дело. Им уже оставалось меньше половины пути, когда гулко прогремел выстрел. Азат, не раздумывая, сунул голову я снег и почти не дышал.
«С пулей не шути» — такова первая истина, которую постигаешь на войне.
Они пролежали минут десять. Второго выстрела не последовало.
— Выходит, на мушке другая цель, — проговорил переводчик, успокаивая себя и мальчишку. — Поехали прежним транспортом…
Лишь укрывшись за первым деревом, они отдышались. Переводчик показал рукой налево, на опушку леса.
— Что там, по-твоему?
— Полевая вышка, колхозная.
— Бывшая колхозная, — поправил переводчик. — А теперь фашистский НП. Ни днём ни ночью нет от них покоя.
И мальчишка понял: никаких птиц не было. Время от времени сигналили секретные дозоры, прокладывая им путь через лес. Зорянка сказала, что дорога открыта, а ворон призвал быть начеку.
А чужой человек тут ничего не поймёт. Со стороны кажется, что лес живёт своей обычной жизнью. Чирикают себе разные птицы, перекликаются время от времени по своей надобности.
«Непосвящённого здесь ждёт западня. Лес только с виду такой безлюдный».
От этой мысли мальчишка вовсе успокоился, но лишь на миг. Над головой зычно застрекотала сорока. Отчаянный стрекот был таким внезапным, что Азат едва не растянулся на снегу. Хорошо ещё, хватило ума взглянуть на спутника, спокойно продолжавшего путь. «Поделом тебе!» — выругал он себя. Чуть не попал в дурацкое положение. Потому что сорока-белобока на этот раз оказалась всамделишная. Вот и разберись, где у них настоящая сигнализация, а где ложная!
В лесу переводчик заспешил. Он, наверно, пытался наверстать время, потерянное на прогалине.
Рывок потребовал от Азата немалых усилий. Попробуй не отстать от такого лесного ходока, как его спутник!
А тут ещё отчаянно хотелось есть. Он же со вчерашнего дня ничего во рту не держал. До этого ли было! Как ни крепился Азат, все же не выдержал, взмолился:
— Я больше не могу…
Переводчик, по-видимому, тоже не имел ничего против того, чтобы устроить малый привал. Он поставил чемодан, опустился рядом на снег и неторопливо стал вытирать пот, проступивший на лбу.
Мальчишке захотелось как-то отблагодарить внимательного к нему спутника.
— После привала я сам понесу чемодан, — решительно проговорил он.
