— Ну да, — продолжал перечень Хуснутдинов, — а потом Первое мая…
— Да не в Первом мае дело, — устало сказал Федя.
— Где работают столяры? — закинул удочку Хуснутдинов.
— Ну откуда мне знать, — ответил Федя, — у нас на дворе не сталинские времена…
— Все, сегодня же начнут, я лично проверю.
— Шариф Шафутдинович, — польстил ему Федя, — уж пожалуйста…
— Все будет нормально… — Провожая Внучека до дверей, он вдруг спросил: — А зачем тебе все это нужно? Боишься, что опять массовые беспорядки начнутся, а ты тут вроде как за безопасность ответственный?
— Не знаю, — честно признался Федя, — наверное, когда вот-вот обрушится мост, кто-то должен встать под него.
— Э, брат, — сказал Хуснутдинов, — когда рушится мост, сделать что-либо нельзя, только себя погубишь… — И покачал головой.
Что означали эти покачивания, Федя не понял, несмотря на всю свою оперативную подготовку.
В приемной, сказав секретарше: «До свидания», Федя не мог не заметить, как подавила она в себе открыто враждебный взгляд.
Ничего не поделаешь. За столом в приемной сидел как раз тот цыпленок, которого спасал Папа и в квартире которого два лучших и единственных столяра СМУ делали встроенный шкаф.
В отделении его ждал шеф.
— Как идут дела с расследованием на станции? — спросил он.
— Идут, идут, — попробовал отшутиться Федя, — но очень тихо, маленькими такими шажками.
Шеф шутки не принял.
— Федор Степанович, — сказал он назидательно, — шутки в сторону, работать нужно активнее. До истины докопаться первыми должны мы.
— Почему именно мы? — спросил Федя, хотя мог и не спрашивать, так как знал, что ответит ему Карнаухов.
— Мы имеем возможность получить конфиденциальную информацию о причинах ЧП, а прокуратура такой возможности лишена, — как на занятии, произнес шеф.
— Да я не об этом, я полагаю, что нет большой разницы, кто из нас первым доберется до истины…
— Ну вот, — сказал шеф, — не ожидал от вас, Федор Степанович, я-то думал, что мы с вами союзники… — и покинул Федин кабинет.
Когда дверь за ним закрылась, Федя подумал, как резко меняет человека кресло начальника. Хотя и слабым опером был Карнаухов, но не настолько, чтобы не знать — докопаться до истины можно, только получив точную информацию о причинах и мотивах случившегося. И те, и другие, во-первых, лежат очень глубоко, а во-вторых, если люди заинтересованы в их сокрытии, прячутся еще глубже.
Знал и знает это Карнаухов, а вот поди ж ты, став шефом, в упор не замечает той простой истины, что дело не в самой информации о происшествии, а в том, чтобы эта информация была положена в основу каких-то действий, которые создавали бы условия для устранения в будущем таких происшествий.
