Игры капризной дамы - Сергей Александрович Трахимёнок

«Смерть одного человека — трагедия, смерть миллионов — статистика…»

(Из записной книжки Внучека).

— Мне пора, пора, — сказал он, осторожно отстранившись от ее рук.

— Да, да, — сказала она, и, хотя в голосе ее почти не чувствовалась обида, он угадал ее мысли и произнес:

— Не надо, мы же договорились…

— Договорились, — ответила она упавшим голосом, — а знаешь?

— Что? — спросил он.

На этот раз она, уловив недовольство в его вопросе, сказала:

— Я тебе завтра скажу, — и, боясь, что он опять воспримет это как каприз, добавила: — Завтра… иди…

Он открыл наружную дверь и некоторое время прислушивался к звукам на улице. Было тихо, насколько может быть тихо в одиннадцать вечера в маленьком поселке на полторы тысячи жителей, в котором единственное вечернее развлечение — клуб — закрывается в половине десятого, после последнего киносеанса.

До калитки он добрался быстро, по улице пошел не торопясь, придерживаясь теневой стороны. Улицы в поселке не освещались, но на некоторых из них было светлее, чем в клубе. Прожекторы колонии, освещая ее периметр, несли свет к поселку. Полосу такого света ему предстояло пересечь. Это был последний участок, после которого ему можно спокойно встречаться с кем угодно.

По закону подлости, именно по этой освещенной улице шла компания молодежи. Он остановился, выжидая, когда они пройдут.

Три десятиклассницы из местной школы и парень, их сверстник, мчались на свет прожектора, как мотыльки на огонь свечи. Девчонки были в одинаковых приталенных пальто, когда-то в сельмаг завезли полный грузовик таких, на головах вместо платков особым образом повязанные шарфы — последний крик молодежной моды. На парне ладно сидел армейский бушлат — свидетельство его дружеских отношений с солдатами роты охраны колонии. На спине его, привязанная бельевой веревкой, болталась гитара.

Компания была опасна, но еще опасней долго задерживаться вблизи ее дома, и он двинулся дальше через освещенную прожектором улицу, как только молодежь прошла мимо.

В сенцах большого деревянного дома он постоял немного, стирая с лица выражение, которое могло его выдать, и заодно пытаясь окончательно избавиться от едва уловимого запаха духов «Быть может».

— Ну, наконец-то, — сказала жена, когда он появился на пороге.

— Случилось что-нибудь? — спросил тесть, оторвавшись от газеты.

— Все нормально, — ответил он, — надо было со второй сменой разобраться…