Тюремная камера с солнечной стороны — не очень умная шутка, которой Внучек в последнее время стал пользоваться все чаще, чтобы отрезать разговоры о будущем ведомства, в котором он работает, и о своем лично.
Впервые сам Федя услышал эту шутку от Данилова, опера, который подбирал его в органы.
— Каждый сотрудник, — говорил Данилов, рекомендуя кандидата на работу, — в известной мере рискует ошибиться. Не ошибся — честь тебе и хвала, ошибся — одна радость, что камера может достаться с солнечной стороны.
Данилов сказал это походя, а Федя слово в слово запомнил и эту шутку и все, о чем тогда говорил Данилов. Было это в восемьдесят пятом.
Страна жила тогда в предчувствии перемен, перемен больших. Все кляли прошлую застойную жизнь и говорили, какой эта жизнь будет теперь, с приходом нового лидера, молодого, энергичного, все видящего и все знающего… А в том, что жизнь не могла быть хуже, никто не сомневался» потому что хуже уже было некуда. Все вспоминали старых руководителей страны с их тяжелыми подбородками, тусклыми глазами, еле ворочавшимися языками и соглашались: да, действительно заехали, дальше уж ехать некуда, докатились до ручки и теперь на все согласны, потому что, опять же, хуже не будет… Еще не было слов: перестройка, альтернатива, гласность, еще не вырубались виноградники, не появились очереди за водкой, а если бы и появились, все равно никто не бросил бы камень в правительство, все «понимали», что это явление временное и скоро таких очередей не будет вообще…
Именно тогда Федю вызвали в отдел кадров и он пошел в заводоуправление прямо в спецовке, надеясь скоро вернуться: что там делать больше получаса?..
Инспектор его участка препроводил Федю к начальнику, а тот любезно предоставил кабинет для беседы с куратором.
Федя не в лесу вырос и понял, откуда этот подвижный мужчина с дежурной улыбкой на лице. Разговаривал он, словно удочку забрасывал и ждал клевка — ответа… Забросит, вытащит с ответом, улыбнется. Если же на крючке ничего не оказывалось, тоже улыбался и вновь закидывал удочку…
Сначала разговор шел за жизнь. К Фединому удивлению, куратор знал о нем то, чего Федя давно уже не вспоминал и хотел бы забыть вообще. Они даже вспомнили случай, который приключился с Внучеком на пятом курсе института… Федя тогда подрался с однокурсниками. Происшествие само по себе ординарное, если бы однокурсники не были иностранцами, обучавшимися в политехе.
И хотя в том случае Федя был четырежды прав, его чуть было не исключили. Куратор сказал, что в той ситуации, он был его сторонником, и даже проговорился, что органам «пришлось подключиться, чтобы восстановить справедливость».
