— Привет.
— Привет, — сказала девушка.
После чего, повинуясь странной причуде, он вновь повалился на траву и закрыл глаза. И так, с закрытыми глазами, сказал:
— Меня зовут Джо. — А потом, смеха ради, почти заорал: — Я художник! Великий художник!
И снова уселся и снова открыл глаза.
Вот теперь он окончательно проснулся.
Девушка была явью.
Очень милая девушка, не то чтобы слишком, но чистенькая такая, свежая, и руки красивые.
Девушка улыбнулась, и он подумал, а не шлюшка ли часом, — выдалось спокойное воскресенье, вот и зашла посидеть в парке.
Но нет, в руках у нее не было вязанья, и он решил, что это не тот случай.
— Джо Сильвера, — сказал он. — Ох, и помотало же меня, но все равно, это мой родной город. Твой тоже?
— Нет, — сказала девушка.
— А откуда ты?
Девушка замялась, тогда он сказал: — Да называй любое место, пусть и неправда. Техас, может быть?
— Вот именно.
— Мне Техас всегда нравился.
— Везде хорошо…
— Если… Если что?
— Если есть деньги или работа, — сказала девушка.
— Это верно. Я голоден, и мне хотелось бы продолжить наш разговор. Поужинаешь со мной?
Девушка опять замялась.
— В ресторане, — сказал он. А сам подумал: «Какого черта она стесняется? Я поцелую ее, когда помогу встать».
— Хорошо, — сказала девушка, тогда он встал, подал ей руку, помог подняться и уже собрался поцеловать ее, но она нагнулась за сумкой.
Она знала, что у него на уме.
Лицо у нее было милое, спокойное, ясное, и ему показалось, что она просто восхитительна; именно такой должна показаться мужчине любая девушка, если он проснется в парке и обнаружит, что та сидит напротив него, и все это теплым сентябрьским воскресным днем и в маленьком городке. А что касается фигуры, то вполне даже. Но все эти несерьезные мысли были чем-то поверхностным, это он понимал: он, можно сказать, был даже в восхищении и смотрел на нее, как на нечто необычайное, чрезвычайно желанное и, может быть, даже как на хорошее средство упорядочить свои переменчивые настроения и обрести чувство дома, состояние душевного покоя и радости.
Конечно, он сознавал, что вряд ли будет слушать ее внимательно, но в душе все же надеялся, что она явится чем-то страшно важным для него, для его возвращения в долину. Так он надеялся, надеялся всей душой.
Он с удовольствием провел с нею чудесный долгий вечер, они не торопясь ужинали, спокойно беседовали, много смеялись, много выпили вина, пока наконец он не пришел от нее в восторг. Без всяких усилий он узнал все, что хотел узнать, и уже знал, что она пойдет к нему, в дом напротив станции Санта Фе. Там он покажет ей свои картины, будет стоять с нею у окна и смотреть на поезда, а потом попытается узнать через нее, остаться ли ему здесь или уехать.
