Джурван покачал головой.
— Она теперь могущественна. Куда могущественней, нежели когда-либо прежде. Ее деревья зарылись в самое сердце горы и питаются ныне соками, для деревьев совершенно не предназначенными. Открытый поход против Нее приведет к катастрофе. Тебе следует отправиться в Луугут-Йор, и чем быстрее, тем лучше.
— Под началом принца? — При одной мысли о наследнике престола пальцы Коновы машинально стиснули нож так, что побелели костяшки. — Да он же в военном деле ни ухом ни рылом.
— Это сын королевы, будущий король и правитель империи. Подумай об этом. — Джурван похлопал сына по руке, вынудив разжать стиснутый кулак. — Тебе представился случай оказать влияние на будущего монарха. Подумай о том, как будет прекрасно, если ты сумеешь убедить его оставить земли Хинты в нашем распоряжении.
Конова воззрился на отца в искреннем изумлении.
— Былого не вернуть, папа! Единственная надежда Хинты — принять то, что ждет ее в будущем. Ты ведь знаешь, что я считаю эту идею королевы полным фарсом. Если это вообще ее идея. Империя никуда не денется, и с каждым годом она становится только сильнее. Если Недремлющая стража с этим не смирится, им вскоре и сторожить-то особо нечего станет.
— Недремлющая стража пережила взлет и падение многих империй. Кто знает, быть может, она увидит падение еще одной.
— Тогда помоги мне, отец! Помоги мне уничтожить Ее! Убеди Руула призвать назад «Железных эльфов», пока не поздно.
Джурван покачал головой.
— Чем больше я думаю об этом, тем больше меня радует, что они очень далеко отсюда. Иначе Она бы попыталась обратить и их тоже. Нет, для них лучше оставаться там, где они есть.
— Так что же мне делать?
Джурван будто не услышал сына.
— Я тут получил письмо от твоей матери. Недремлющая стража весьма озабочена.
Конова вздохнул.
— Недремлющая стража всю жизнь озабочена, такова их природа. Они борются за сохранение прошлого, которого не вернуть. А меня заботит то, что происходит здесь и сейчас.
— Их тревожит здесь и сейчас, становящееся прошлым. Многие считают, что нам следует все сжечь, чтобы покончить с Нею раз и навсегда.
Конова подался вперед.
— Сжечь?! Не представляю, чтобы эльфы Недремлющей стражи сожгли лес, пусть даже это Ее лес.
— Может быть, и нет. Сострадание ко всему живому — тяжкая ноша. И боюсь, что вскоре нам придется пожать горькую жатву собственных убеждений.
Он немного поколебался, затем протянул Конове маленький мешочек.
— Это что, очередные пряности? Полагаешь, я смогу травить рекк твоей похлебкой? Если нет, то мне потребуется нечто посущественнее…
