Признаюсь, тут мне стало стыдно. Бабушка переживает, а я все шесть часов «Баскервильскую собаку» читал. А уроки перед школой у Петьки Вихрова списал. Да неудачно. Петька сделал по русскому две ошибки. Глупые-преглупые. Ну и я тоже. Спешил. Не заметил. Нина Алексеевна сразу догадалась, кто у кого списал. Опять эта педагогика! Петька получил четверку, а я — двойку. И так мне стало обидно, что поделился своим горем с Валей Макаровой.
— Несправедливо! Несправедливо! — заверещала она.
Было обидно, стало противно. Я — раз! — и сказал ей, что все очень справедливо, так как задание списано.
— Списывать нельзя! — мгновенно перестроилась Валя; реакция у нее как у хорошего боксера.
…Бабушкины походы на собрания меня вполне устраивают. Забыл сказать, что я у нее единственный внук и что она очень ценит меня за это. Мне иногда кажется, что никто не умеет любить, как бабушка. Главное, она никогда не читает длинных нотаций. Скажет: хорошо или плохо — и все. И, честное слово, до меня такое сразу доходит. Плохо — значит плохо, хорошо — значит хорошо. Ведь голова на плечах, а не кочан капусты. Когда же мне начинают разъяснять и без того яснее ясного, от злости лопнуть готов. Полное затемнение наступает. И слова вырываются одно глупее другого.
Нет, бабуля моя не такая. Конечно, говоря мамиными словами, она портит ей сына. У нас как-то из-за этого даже общесемейный спор был. Мама запретила мне идти на соревнования. А я в волейбольной команде чуть ли не главный забивальщик. Отец взял сторону мамы. И сидеть бы мне дома, если б не бабушка.
— Павлик не может подвести товарищей, — сказала она.
— Вы лучше в дневник к нему загляните, — посоветовала мама.
— Пусть уроки учит! — повысил голос отец.
— Дневник я его наизусть знаю, — отрезала бабуля. — Только не может он подводить друзей…
И что вы думаете? Настояла на своем. Я потом слышал, как отец сказал маме:
— Молодец у нас бабушка!
С собрания она всегда приходит взволнованной. Усадит меня рядом, обнимет и скажет: «Плохо, Павлик. Так мы с тобой далеко не уедем». Потом сидим и молчим. По-моему, это самое лучшее воспитание. До самого сердца доходит. И хотя Нина Алексеевна уверена, что на меня повлияла ее педагогика, меняюсь я только благодаря бабушке.
И вот в школу собрался отец. У меня аж под ложечкой засосало. Противно-препротивно. Это потому, что представил себе, сколько неприятных слов скажет он по возвращении. Ладно бы в другой раз. А именно на это собрание ему никак не стоило ходить. Не хочется рассказывать, но раз начал — придется.
