И ушла. Остались мы у окна с Женькой. Она и спрашивает:
— Почему тебя Павлом первым называют?
— Я и есть первый.
— А кто второй?
— Павлик Григорьев. Только его вторым не называют.
— Почему?
— Я протестовал, но ребята говорят: «Был царь Павел Первый, а второго не было». Так и остался я Павлом первым.
— Это потому, что ты непринципиальный…
— Я?!
— Папочка говорит, что свою точку зрения нужно уметь отстаивать…
Так в первый раз услышал я от Женьки слово «папочка». А потом, как я уже рассказывал, надоела она мне с ним хуже горькой редьки. Правда, мы с нею больше не ссоримся, и Вале не приходится нас мирить.
Целый месяц я терпеливо выслушивал бесконечные Женькины разговоры о папочке. Но когда она в третий или четвертый раз стала рассказывать о том, как ее папочка плавал по Дунаю, я не выдержал и сказал Женьке:
— И я плавал по Дунаю!
Сказал и сразу пожалел. Но слово не воробей, вылетит — не поймаешь.
Женька вмиг налетела на меня коршуном:
— Ты ездил?
— Я!
— Хвастун! Повтори при всех! Повтори!
— И повторю! — разозлился я.
— Вот смеху-то будет…
На перемене я взобрался на парту. Женька стояла рядом, посмеиваясь в кулачок.
— Ребята! — закричал я. — Скажите этой задавахе, что я плавал по Дунаю.
— Плавал! Об этом все знают, — подтвердил Петька Вихров.
— Точно-точно, он плавал, — подошла к Женьке Валя Макарова. — Во всяких странах побывал. Но сколько ни просили рассказать — отговаривается.
— Понятно, — процедила сквозь зубы Женька. Она уже не посмеивалась. — Значит, ездить ездил, а видеть ничего не видел.
— Уж как-нибудь побольше твоего папочки!
— Ха!
— А ты докажи! Докажи! — до этого, конечно, додумалась Валя Макарова.
— И докажу!
Теперь-то вы понимаете, почему мне приходится со всеми подробностями рассказывать эту историю. В пику Женьке Новиковой. Чтоб не задавалась!
Папа сказал «да», мама сказала «нет», но, к счастью, у меня есть бабушка
История, которую приходится мне рассказывать, началась перед зимними каникулами. Точнее — вечером двадцать восьмого декабря. В нашей семье, наверное, все запомнили этот день. Мама еще сказала тогда, что он исторический. Мой папа сам вызвался пойти в школу на собрание!
Обычно на собрания ходит бабушка. Ей это очень нравится, даже больше, чем телевизор смотреть. Не реже двух раз в неделю она спрашивает меня, почему родителей так редко собирают. Бабушке скоро исполнится семьдесят лет, но она обязательно выступает на каждом собрании. Я как-то подслушал. Здорово! Разнесла учителей в пух и в прах. «Перегружаете вы детей наших, — говорит. — Шутка ли, мой Павлик просидел вчера за уроками шесть часов».
