А тот увлекся. Во весь голос подает команды и отчаянно жестикулирует. Наконец пароход спасен. Капитан говорит Юозасу «морское спасибо» и подносит ему три чарки рома.
— Ну, не станешь больше говорить, что ночью сильный шторм был?
— Нет, не буду. — Ромка, опасаясь, что дядя Юозас тут же начнет очередную историю, поспешно спрашивает: — Когда увели «Звездочку»?
— Какую «Звездочку»? Кто увел? — смотритель недоуменно смотрит на Ромку. Он не остыл еще после рассказа и плохо понимает мальчика.
— Катер, что за теплоходом стоял, знаете?
— А ты как думал! Он у меня в книгах под номером триста восемнадцать значится.
— Так я и спрашиваю: когда забрали его с кладбища?
— Никто его не забирал.
— Правда?
— Да ну тебя! — отмахивается смотритель и достает новую сигару. — Послушай-ка лучше, что приключилось со мною однажды в Саргассовом море…
— Потом, дядя Юозас, потом, — умоляюще глядит на смотрителя Ромка. Он очень волнуется. Мысли путаются, налетают одна на другую… Если «Звездочку» увели не моряки, то куда она тогда исчезла?.. И кто такие эти люди с глухим и тонким голосами, которые вели тогда разговор на кладбище?
— Ну, что это тебе в голову взбрело? Списана твоя «Звездочка» по самой последней категории. Ясно? На вид она посудина вроде бы еще и ничего, а плавать на ней больше нельзя. Разве только на веслах. А мотор заведешь — заранее спасательный пояс надевай. Шпангоуты совсем прогнили… Ты лучше слушай…
Но Ромке не до побасенок.
— Дядя Юозас, а бывает, что на кладбище пропадают суда?
— Как это? — не понял старик.
— Случалось у вас такое, чтобы, к примеру, украли с кладбища корабль?
— У меня? — наливается вдруг гневом смотритель. — А зачем тогда я поставлен? Покой морских тружеников оберегаю! Это понимать надо! Да у меня за тридцать лет… — от негодования голос смотрителя прерывается, лицо багровеет. Этот мальчишка смеет думать, что с кладбища крадут корабли!
Так и не закурив вторую сигару, дядя Юозас поднимается. Встает и Ромка. Чтобы как-нибудь смягчить старика, он замечает:
— Говорят, даже с обыкновенных кладбищ похищают покойников…
— С обыкновенных — пожалуйста. Хоть сто за ночь! — еще сильнее распаляется старик. — А здесь кладбище необыкновенное! И я никому не позволю…
— А у меня донки пропали, — перебивает его Ромка и глубоко вздыхает.
Смотритель сразу перестает сердиться. Ну, что возьмешь с них, несмышленышей! То о судах, то о донках…
— Корабли я охранять приставлен, — нарочито строго подчеркивает дядя Юозас, — а не удочки твои. Понятие иметь надо.
