«Все каторжные страсти слились в одну»
Жизнь без Сони — какая она? Увы, не успела понять. Днем, переходя Большую Лубянку, подняла глаза и увидела несущиеся саночки, а в санках Соня с высокой брюнеткой, с той самой — недавно отвергнутой подругой. Санки пронеслись, заметая стоящую на обочине Марину. В снегу по колено — бедный замерзший Кай, — в это мгновение она чувствовала, как уходит жизнь и леденеет ее сердце. Такой боли ревности, такой обиды и оскорбления она не переживала никогда. Она не знала, что значит быть брошенной. Не знала, что значит, когда ей предпочитают другую. Такого унижения даже вообразить не могла. Она никогда не была побежденной. А от ударов, которые еще предстояло пережить, изобрела объяснение — оправдание победителя на любой случай: «Жизнь я прожила в случайных местах, со случайными людьми, без всякой попытки корректива. Все события моей жизни настолько меньше моей силы и моей жажды, что я в них просто не вмешиваюсь: чего тут исправлять!»
Марина, столько раз в жизни терпевшая фиаско, ни разу не призналась в том, что случился провал по ее вине. Просто она не желала бороться с пустяками и с тем, что заведомо ниже ее желаний. Не вмешивалась в непосильное, отстраняла нежеланное, позволяя жизни и обстоятельствам творить свой беспредел. Но не класть на лопатки. Попросту отворачивалась с высокомерным безразличием.
Бороться за Соню не пришлось — подруги бросились в объятья, как после долгой разлуки — «Кто победил, кто побежден?» Примирение было бурным. После размолвки подруги стали чаще бывать вместе, практически не расставаясь. Марина совершала набеги домой — за необходимыми вещами, приглядеть за хозяйством, хотя оно ее меньше всего волновало.
Однажды Сергей застал жену дома, пишущую в кабинете. Рядом валялся раскрытый чемодан.
— Марина, вы надолго? Насовсем? — просиял Сергей и тут же стал рассказывать об Але. Девочка такая способная, что стоит нанять учителя. Или заниматься самим?
Марина обернулась и посмотрела с неожиданным презрением.
— Что я еще должна решать в вашей жизни? Я сейчас не мать. Я наоборот — мечтаю о матери, о сильном старшем друге. Дорогой мой, ответственность за других — это не просто. Хочется, чтобы тебя взяли в ладони, как Дюймовочку, и пылинки сдували! Я же молила вас на коленях: «Не отпускайте меня!» Ах, да что вы можете удержать…
