— Ему, — продолжает Валентина, — поручено вести дело об убийстве Моники.
— Моники?
Майор заполняет лакуны в осведомленности Тома:
— Моника Видич. Ее отец опознал труп. Монике было пятнадцать лет, и она приехала в Венецию из Хорватии.
— Отец, наверное, убит горем? Бедный человек…
Том вспоминает ужас, который пережил сам, вытащив труп из канала. А Карвальо следит за каждым его жестом, за каждым мускулом у него на лице и изгибом губ.
— Почему вы сразу не сказали, что вы священник? Что совсем недавно оставили сан?
Поерзав на стуле, Том отвечает:
— А смысл? Какая разница, кем я был — священником или финансистом?
Карвальо барабанит пальцами по столу.
— Может, и никакой. Однако уйти в отставку после того опыта, какой пережили вы, — об этом, думаю, стоит поговорить. Не находите?
— Не нашел прежде, не нахожу и сейчас.
Карвальо решает зайти с другого угла.
— Когда я стал полицейским, то разучился верить в совпадения. Для меня перестали быть правдой фразы типа: «Я проходил мимо и вдруг заметил труп». Точно так же мне с трудом верится, будто вы покинули Лос-Анджелес, оставив на американской земле два трупа, чтобы прилететь в Венецию и совершенно случайно наткнуться на другое мертвое тело. Понимаете, к чему я веду?
Том усмехается.
— Да. Отлично понимаю, куда вы клоните. Однако рискну испытать ваше терпение и повторюсь: я и правда совершенно случайно обнаружил погибшую. Спросите того старика — он первым нашел эту девушку, Монику.
— Он-то нашел, — вклинивается Валентина, — но кто оставил? Может, вы?
Том качает головой.
— Вы сами в это не верите. Ни капли. Да, вы делаете свое дело, и вам надо все проверить, но в мою вину вы не верите.
— Хотите обсудить нашу веру? — Опершись ладонями о крышку стола, майор наклоняется к Тому. — Тогда что за человек, по-вашему, мог сотворить такое с молоденькой девушкой?
— Очень неспокойный. Он либо умственно нездоров, либо того хуже. Может, одержимый, во власти сил зла.
— Сил зла? — издевательски переспрашивает Карвальо.
Что-то в тоне майора задевает Тома, и он заводится:
— Я видел много трупов, может быть, даже больше вашего. Слышал исповеди многих серийных убийц, растлителей малолетних и насильников. Говорю вам, тут поработал сам дьявол. Он направлял руку убийцы, как будто был там во всей красе — рогатый и когтистый — и убивал бедную девочку.
Неверие в глазах карабинеров лишь углубляется.
— Ладно, — признает Том, — с рогами и когтями я перегнул. Во всем прочем остаюсь при своем мнении. Сознательно остаюсь.
