Гарри снова пришел в восторг:
— Я не против иммиграции, если бы все они были такими хорошенькими и стройными. Ты знаешь, почему я это говорю?
Она процедила сквозь зубы:
— Мне безразлично.
— Дело в том, что такие девушки, как ты, не добры ко мне. Разве я неприятен тебе?
Она пожала плечами:
— Бедняга! Если я буду спать со всеми, кто мне приятен, то мне не хватит на это всей жизни.
Он зажал ее между стеной и кроватью и попытался привлечь к себе.
— Допустим. Но тебе ведь не все это предлагают. А я умею быть благодарным…
Она стояла прямо, напряженно, но не пыталась высвободиться. Осмелев, он стал ласкать ее грудь.
— Если у нас все сладится, мы могли бы и пожениться…
Она удивилась:
— Я думала, что ты уже женат.
Он смутился и пробормотал:
— Э — э… Откуда ты знаешь? Кто тебе это сказал? Ну и что? Разве не существует развода?
Он поцеловал ее в шею. Но она продолжала допрос.
— А твои дети? Они будут жить с нами? — спросила она медовым голосом.
Он ответил бесхитростно:
— Разумеется, дорогая. Это будет чудесно!
Он закрыл глаза, чтобы поцеловать ее, но вместо губ получил пощечину.
Она оттолкнула его, указав на дверь:
— Убирайся! И поищи няню детям в другом месте.
Он вышел, хлопнув дверью.
Бетти беглым взглядом оглядела палату, чтобы удостовериться, что все в порядке. Ее дежурство было закончено. Гарри будет дежурить ночью и каждые пять минут заходить в палату и наблюдать за больной.
Она вышла из палаты, тихо прикрыв за собой дверь, спустилась в гардеробную медсестер и переоделась.
Пройдя по улице шагов десять, она почувствовала, что кто — то схватил ее за руку. Обернувшись, она узнала нахала.
— Вы? Что вы хотите?
— Меня зовут Джерри Робин. Я знаю, что вас зовут Бетти Вуд. Вы очень стройны.
— Я знаю. Мне только что об этом сказали.
— Возможно. Куда мы идем?
— Я иду домой, оставьте меня в покое.
— Я вам неприятен?
— Нет. Мне не нравятся крутые мужчины, как вы. Волосатые и с огромной челюстью.
Он (Остановился и серьезно посмотрел на нее. Затем, понизив голос, спросил:
— Если я вам не нравлюсь, то, может быть, вы любите деньги?
Она недоверчиво сказала:
— Я честная девушка.
— Я в этом не сомневаюсь, — заметил журналист. — Я тоже честный человек.
Она нетерпеливо сказала:
— Я спешу…
Он остановил ее и объяснил:
— Я бы хотел сфотографировать в палате женщину, которую сегодня оперировали…
— Зачем? Я не понимаю. Во время операции вы сделали снимков тридцать…
— Да. Но я хотел бы снять ее в кровати, чтобы сделать «шапку».
— Что?
