Если бы Дракон был уверен, что семипалая зеленокожая раса разумных млекопитающих действительно экспериментирует на третьей планете звезды СХ 075 а 147 рх 4285, он бы, забыв о своих амбициях, немедленно телепортировался на родину, но чтобы обвинить зеленокожих в столь чудовищном преступлении Зурху не доставало данных, и он решил задержаться. Хотя бы до той поры, пока не убедится в недозволенной прогрессорской деятельности этих созданий. Или — в отсутствии оной. И в последнем случае… ах! Спасти от самоуничтожения зарождающийся индивидуальный разум — что может быть выше для Дракона! А уж для хронического троечника…
Увлёкшись мечтами о своей небывалой славе, Зурх напрочь забыл, что на этой планете он не имеет права находиться ни одного лишнего мгновения, и что когда Высший Совет узнает о столь беспардонном своеволии, его, в лучшем случае, очень не похвалят.
На седьмой день после неудачной телепортации Дракону открылось, где и каким образом аборигены берут кость для своих удивительных копий. И это открытие принесло ему новую головную боль.
Утро началось с того, что все взрослые мужчины из нескольких стойбищ собрались на берегу небольшой быстрой речки. Одной из многих, сбегающих с гор и с севера на юг пересекающих равнину. Поначалу Дракон подумал, что между двуногими самцами затевается грандиозное побоище, оказалось — нет. Ничего подобного. Ещё вчера готовые вцепиться друг другу в глотки, мужчины из разных стойбищ, недолго посовещавшись, вдруг сбросили с себя одежду, во всей "красе" явив свои бледные уродливые тела, и, нацепив маски, дружно запрыгали вокруг больших костров. Подвывая и прихлопывая в ладоши. Потрясая копьями и что-то ритмически выкрикивая. За шесть дней своего "выпаса" неподалёку от одного из стойбищ Зурх неплохо усвоил несложный язык туземцев и сейчас разбирал отдельные, мало связанные с другими слова.
"О, великий бог-мамонт, — мамонтом аборигены называли того зверя, в которого трансформировался Дракон, — будь славен! Аао, вайя, вай! — В языке туземцев существовало множество междометий, будто бы не имеющих конкретного смысла, но, как понял Зурх, позволяющих аборигенам выражать многие разнообразные чувства и, кроме того, при минимуме служебных слов помогающих строить сложные грамматические конструкции. — Ты послал нам своих детей! Взизайя, вай! Которых мы любим — эвайя, вай! О, как мы их любим — вайя! И как они — эйя! — любят нас! И с радостью подарят нам свои бивни — айя, эвайя, о! И мы сделаем из них отличные копья — взай! И твои дети, великий бог-мамонт, с радостью подарят нам свои шкуры — эвайя, о! И мы накроем ими свои жилища — славься великий бог-мамонт — взай! И твои дети с радостью подарят нам своё мясо — эвайя, о! И Люди Тысячи Рек родят много крепких младенцев — аао, эвайя, взай! На радость твоим детям, великий бог-мамонт! Которые так любят дарить Людям Тысячи Рек свои бивни, шкуры и мясо — айя, эвайя, взай! О, как мы любим твоих детей, великий бог-мамонт! Айя, эвайя, о! И со всеми почестями провожаем их в Страну Вечной Весны! Где они, набираясь сил, пасутся на бесконечных нетронутых лугах — эвайя, о! И снова приходят к Людям Тысячи Рек! Которые их так любят — айя, эвайя, взай! О, великий бог-мамонт, помоги нам вернуть твоих детей в страну вечной весны! Твоих, заблудившихся здесь детей! Айя, взизайя, иии! О, великий бог-мамонт! Мы их проводим со всеми почестями — эвайя, о! Не станем есть их желудки, в которые ты поместил их души — эвайя, взай! Не станем варить их кровь, в которую ты поместил их силу — эвайя, о! Не станем сокрушать их рёбра, а в основу своих жилищ положим их целиком — взайя, эвайя, ай! О, великий бог-мамонт, мы так любим твоих детей! И твои дети так любят нас — вайя, эвайя, о! Славься, славься, великий бог-мамонт — айя, взизайя, иии! Эйя, эвайя, иии!"
