…да, в открытом бою у воинов её народа не было ни одного шанса устоять против могучих, свирепых норманнов, а когда грабители перепьются? Ах, клятвы? Перерезать глотки доверившимся им сонным недругам — навлечь на себя гнев Вритры? Возможно, но… неужели жрецы этого бога не сумеют задобрить своего Небесного Господина? Щедрыми дарами и торжественными обещаниями не смягчат его гнев? Месть чужеземцев? Ведь даже если удастся перебить всех высадившихся на берег, на ладьях осталось достаточно воинов, чтобы поднять тревогу?
Понимая, что навлечь на себя месть взбешённых предательством норманнов, несравненно губительнее, чем вступить с ними в открытый бой, Милица, возмущённая трусостью мужчин своего народа, всё же до самой ночи лелеяла эту сомнительную идею: ну, почему боги пожелали сотворить её женщиной?! По воле Вритры родись она мужчиной — наверняка бы нашла способ избавить Черноголовых от иноземных грабителей! Кроме того… мужчине не требуется быть красивым! Ему достаточно смелости, самоуверенности и силы… а то уже сгустилась полная тьма, а посланец из деревни за ней так и не пришёл… да, ей ещё не исполнилось шестнадцати вёсен, но шестнадцать-то лет вот уже восемь дней как исполнилось! Или односельчане забыли, когда она родилась в действительности? Но даже и в этом случае… ведь мало кто сомневается, что ей суждено засидеться в девках! Ведь после того, как она отказала Ждану, к ней не посватался не только ни один парень, но даже и ни один вдовец! Нет, односельчане озабочены отнюдь не сохранением её девственности, а тем впечатлением, которое она может произвести на чужеземцев… у, хитрожопые соплеменнички! Ждут пока норманны напьются до такой степени, когда им сделается без разницы: что женщина, что коза!
У Милицы от обиды и жалости к себе защипало в глазах и по щекам покатились слёзы — о, Великая Белинда! За какие грехи ты её сотворила такой уродиной?! Судя по громким выкрикам и звукам рогов, на деревенской площади пирушка в самом разгаре, а старейшины о ней явно забыли! До сих пор не посылают гонца! И зачем, спрашивается, она как дура целый хоронилась за кустом барбариса, да ещё — на голодный желудок? За всё это время съев только две холодных лепёшки? Как великую драгоценность оберегая свою постылую девственность? Как же! Размечталась! Путятко, видите ли… да ни его, ни другого парня силой не заставишь взять тебя в жёны! Было бы чего хранить! А главное — для кого…
Вконец расстроенная Милица выбралась из своего укрытия, вернулась в хижину и, не желая больше таиться, зажгла огонь в очаге — ну и чёрт с ними с норманнами! Пусть делают с ней, что хотят, а без горячего ужина она не останется!
