— Ты разденься... У тебя же завтра тренировка, — сказала дочь
Маша вышла из комнаты, столкнувшись в дверях с Юрой.
Сын долго смотрел на отца, который с трудом поднялся с кровати и нерешительно стянул с себя рубашку. Наконец Юра спросил:
— Папа, что случилось?
— Что случилось?! — повторил Алексей.
— С мамой что-то случилось? Она разбилась? — в упор спросил Юра.
— Откуда ты взял?! — крикнул Алексей.
— Машины нет... и я... я чувствую... — тихо ответил сын.
Алексей стоял неподвижно перед Юрой, не зная, что ему ответить.
Не выдержал, подошел к сыну, обнял его.
— Да... — прошептал он.
Маша стояла у двери и все слышала. В первую секунду она не могла выговорить ни слова, потом губы у нее задрожали, она отчаянно замотала головой.
— Нет! — прошептала она.
Давай не будем пока ничего говорить Маше, — шептал в спальне сыну Алексей, гладя его по голове и прижимая к себе.
— Папочка! — Маша ворвалась в спальню, кинулась к отцу. — Это неправда! Скажи, что это неправда! Папочка!..
Алексей обнял и ее. Он прижал к себе обоих детей, словно желая защитить от всех грядущих напастей. Дети плакали, уткнувшись ему в грудь. И он плакал, глядя поверх их голов на тюлевую штору, которая покачивалась от ветерка, проникающего через форточку.
Зеркало в прихожей квартиры Лобова было затянуто черной тканью. Из большой комнаты все вынесли, посредине стоял на столе гроб. Лицо Веры припудрили, затонировали. Казалось, она спала в обрамлении роз, уложенных вокруг головы.
Алексей сидел в комнате один. Из кухни зашла теща в черном платке.
— Ты еще посидишь?.. — тихо спросила она.
Алексей кивнул.
— Я до аптеки дойду... С Юрочкой...
Алексей снова кивнул. Теща ушла.
Он смотрел, не отрываясь, на застывшее лицо жены — суровое, непреклонное даже в этот смертный час.
Комок подкатил к горлу, схватили спазмы, и он прикрыл рот платком. Поднялся, вышел в ванную. Зашумела вода.
Алексей сидел на краю ванной с полотенцем в руках, когда зазвонил телефон. Алексей вздрогнул, несколько секунд сидел неподвижно, потом прошел на кухню, взял трубку.
— Слушаю, — еле выговорил он.
— Слушай и наматывай на ус, форвард! — прохрипел голос в трубке. — Все, что ты видел в стекляшке и около нее, — ничего этого не было! Схватил?
Алексей молчал.
— Ты рассказал Вершинину, что было в стекляшке? — грозно хрипел голос. — Рассказал или нет?
— Нет... — выдавил из себя Алексей.
— То-то же! голос в трубке зло усмехнулся. — Слушай и запоминай: протреплешься — лишишься и поскребышей! По жене, надо полагать, ты не очень-то убиваешься, — голос снова усмехнулся. — А за машину страховку получишь! Ты схватил или нет?
