* * *
— На кого я, по-твоему, похож? — спросил Примат, замотавшись в полотенце.
— На центуриона, без доспехов, после бань, — ответила Шимпанзун.
Она расставляет посуду на кухонном, и при этом праздничном столе. Можно было бы пойти в комнату, но на кухне как-то уютнее, по домашнему, и она знает, что это нравится Примату. Тем более не нужно бегать — все под рукой.
— А у нас с Римом много общего, — сев за стол, решил поумничать Примат, — империя развалилась, что дальше — неизвестно, а варвары вокруг так и шастают, — он выразительно посмотрел на Шимпанзун.
А на ней после ванного приключения только передник, а на нем только полотенце.
— Так и шныряют!
— Положим, твое ближайшее будущее мне известно, — достав из духовки и поставив на стол манник, и бросив на все длинный, оценивающий взгляд, села и она.
— И что же там? — взялся за шампанское Примат.
— Пирог… и я.
— Сейчас бабахнет, — кивнул ловкий с пробкой обезьянн — Пена обязательна?
— Это самое главное, — улыбнулась не изменившая переднику обезьянна.
— Конечно, как же без пены?
Ба-бах! Взвизгнула Шимпанзун, брызнуло светлое вино, пролилась на скатерть пена, холод в руке и пощипывание языка — все это непременные атрибуты праздника, похожего на летний Новый Год. А если вдруг станет грустно от пустого и холодного космоса вокруг — с кучей стылого метеоритного хлама, с требующими озвучивания мечты метеорами, и, не дай бог — от пустоты в себе, то шум в голове и онемение губ быстро вытолкнут вредные мысли. Причем здесь космический холод, если рядом живое тепло?
— За что выпьем, Шимпанзун?
— Не знаю, — она решила рассмотреть прозрачность вина и шипучесть пены, — ты что-то о будущем говорил.
— За тебя, и за пирог?
— И за тебя.
Звон бокалов — а они знают, что за ножку нужно держаться снизу — тогда приятнее звук. А на столе, кроме манника, еще что-то, и Примат изнывает от аппетита.
— Шимпанзун, я поем? Есть очень хочется.
— Конечно! Для кого я готовила?
Путь к сердцу обезьянна лежит через желудок, это стандартный афоризм и простейший рецепт продвижения, и глядя на то, как Примат перемалывает в пищу ее праздничные блюда, она подумала, что ему, наверное, было очень трудно держаться, попав из гари стрельбища в запах манника. "Не хочу" — ответила она на его немой вопрос — он занят едой и говорить не может.
— Кстати, о будущем. Когда ты надумаешь на мне жениться, а я соглашусь выйти за тебя замуж, то сделать это нужно будет не позже осени. Не раньше, но и не позже.
