— Я на кухню, ненадолго, — пропустила мимо ушей нытье огромного пехтмура Шимпанзун, — одежду сюда сгрузишь, — указала она на пластмассовую хитрость для белья. — И без меня не начинать! — крикнула она уже из кухни.
— Хорошо! — обреченно, но не без удовольствия подчинился Примат, оставшись в тесной даже для него одного ванной.
А почему бы и нет? Ведь секс — игра для взрослых, бегство от забот, хотя, для многих — суровая правда жизни, попутная песня бурлаков. Но их знакомству ровно месяц, и значит глаз еще не коснулась скучная строгость, а губ принужденный смех, так что Примат, бросив на дно вместительной пластмассовой корзины сбрую, покидал туда и все остальное. А в ванне пахучим болотом набухла розовая пена — не по-мужски. Но пена связана с Шимпанзун, и суровости в глазах разоблаченного от формы Примата немного. Услышав, как лязгнула дверца духовки, он поспешил погрузиться в тесную ванну — сквозь сюсепусьную пену.
Шимпанзун закрыла духовку — все, она приготовила не пирог, а манник, что вкусно, быстро и сердито, а главное — нравится Примату. Он объяснил ей чуть ли не на первом свидании, как полезны его спортивному организму манники и как вредны пироги. Они вместе уже целый месяц, и этот большой обезьянн, безусловно, нравится ей, а значит он в окружении ее забот и ему от них не уйти. Но все-таки она постучала в дверь ванной комнаты.
— Кто там? — донеслось изнутри явно наигранное неудовольствие.
— Это я, — объявила она, открывая дверь. — К тебе можно?
— А разве у меня есть выбор? — разумно спросил спрятавшийся в воду и пену Примат.
— Нет, — согласилась с его сомнением Шимпанзун, сверху вниз глядя на пену и завязшего в ней обезьянна. Она поплотнее прикрыла дверь, чтобы не выпустить тепло — все для любимого.
— Как в засаде, — осторожно буркнул погруженный.
Она знает причину бурчания — ему не нравится пена. Или он притворяется, что не нравится.
— Как в гостях, — поправила его Шимпанзун. — Ты не соскучился?
— А с тобою это возможно?
Шимпанзун не ответила и бросила в воду мыло, но к сожалению толстый слой пены погасил все брызги.
— Начинается, — еще более осторожно буркнул погруженный. А она никак не может обнаружить скользкое мыло — из-за пены ничего не видно.
— Угу, — согласилась она с "начинается", — и в самом деле неудобно. Ничего не видно!
— Ой! — дернулся погруженный, а в глубине местами беззащитный обезьянн…
Говорят, что ванны неудобны. Может быть — есть много мнений на сей счет. Но, безусловно, временами они бывают интересны, а когда на лето отключают отопление, да на улице пасмурный день и едва выше нуля — то еще и теплы. Иногда даже слишком… ох уж эти обезьянны!
