— А вы не знали? Да, ныне покойную, как, впрочем, и Чакли. Он тоже… того. Посмотрим… на приеме Кэмпбелл была у вас четыре раза. Четыре пломбы. Я соответствующие зубы не буду называть, хорошо?.. А вот то место в протоколе осмотра трупа, которое касается ротовой полости. Там указаны эти четыре пломбы, мистер Вернер.
— Так в чем же дело?
— Дело в том, что у нас очень хорошие эксперты. Они указали и возраст пломб. Возраст самой младшей — два года. — Блюм даже слегка приоткрыл рот, изображая свое удивление в картине. Потом закрыл его на секунду, чтобы произнести: — Надо мне говорить, что и с Чакли такая же история? Все поставленные вами пломбы, оказывается, задолго до этого уже благополучно стояли.
Человек некоторое время думал.
— Да, — произнес он, наконец, со вздохом. — Вы меня поймали. Не понимаю только — почему контрразведка… Да, это фиктивное лечение. Я был хорошо знаком с названными вами людьми. Государственная страховка, вы понимаете? Люди просто заходят на минутку и регистрируются в журнале, ну а нам, врачам, дополнительный заработок. Уверяю вас, многие практикуют такой метод. У меня отберут лицензию?
— Не думаю, доктор, во всяком случае не мы. Значит Чакли и Кэмпбелл были вашими хорошими знакомыми?
— Ну да, и оказывали эти мелкие любезности. Знаете, мне один попугай в три тысячи долларов обошелся.
— Ой, как сейчас все дорого! Близкие знакомые, а вы про их смерть ничего не знали…
Если бы доктор мог выругаться, то выдал бы что-нибудь очень крепкое.
— Я просто скрыл это от вас, — зло проговорил он. — Знал об их смерти и даже был на похоронах.
Блюм вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, лениво произнес:
— Спецслужба Белого дома сфотографировала всех, кто был на их похоронах. Вы просто не попали в объектив, да? — Тут же благодушие сошло с его лица, он двинул корпус вперед и впился глазами в сидящего напротив. — Вы еще не поняли, доктор?! Наша фирма не специализируется по зубочисткам!
— Понял, — после паузы произнес тот. И медленно процедил: — Я вас прекрасно понял…
Неожиданно Торнвил увидел как преобразилось его лицо. Будто в комнате вдруг заиграл неизвестный гимн. Стремительно поднявшись, человек смотрел на них широко открытыми глазами с мрачным и торжественным ликованием.
— Вы кое-чего не учли.
Теперь Торнвил заметил в его глазах подобие презрительной улыбки.
— Чего же, мой друг? — опять меняя тон на ласковый, осведомился Блюм. — Ну, подскажите.
Человек быстро развернулся и выставив вперед голову ринулся на противоположную стенку.
