ты сделала… — Он опустил голову и пошатнулся, неспокойно уставившись на всадников. Это был лысеющий мужчина лет шестидесяти, жилистый и потрёпанный, левая рука его заканчивалась обрубком. Ещё один ветеран.
— Староста Серг Кейрел? — строго заговорил Майлз. — Я — Голос графа Форкосигана. Мне приказано расследовать преступление, о котором заявила Харра Цурик перед судом графа, а именно — убийство её новорожденной дочери Райны. Я прошу и требую, чтобы Вы, как староста Лесной Долины, оказали мне содействие во всех вопросах, относящихся к отправлению правосудия именем графа.
На этом предписанные формальности у Майлза кончились (ненадолго же их хватило), и дальше ему надо было действовать самому. Он ждал. Дурачок-Толстячок шумно дышал. Коричневая с серебряным рисунком ткань штандарта несколько раз тихо хлопнула на случайном ветерке.
— Окружного судьи не было на месте, — вставила Харра, — зато граф был.
Лицо Кейрела посерело, он неподвижно глядел на них, потом с усилием овладел собой, встал в некое подобие стойки «смирно», и с трудом, будто скрипя суставами, изобразил полупоклон.
— Кто… кто Вы такой, господин?
— Лорд Майлз Форкосиган.
Кейрел беззвучно пошевелил губами. Майлз не умел читать по губам, но он был совершенно уверен, что тот произнёс что-то вроде «О, чёрт.»
— Это мой ливрейный слуга, сержант Пим, и мой коронёр, лейтенант Ди из Имперской Службы.
— Вы сын господина графа? — выдавил из себя Кейрел.
— Да, я его сын, и притом единственный. — Майлзу внезапно надоело изображать что-то. Уж конечно, он произвёл уже достаточное первое впечатление. Он спрыгнул с Толстячка, легко приземлившись на пятки. Кейрел проследил взглядом его движение вниз… и ещё дальше вниз. «Да, я маленького роста, ну и что? Погоди, увидишь, как я танцую.» — Ничего, если мы напоим здесь лошадей из вашей колоды?
— Э… это для людей, милорд, — сказал Кейрел. — Одну минуту, я принесу ведро. — Он поддёрнул мешковатые брюки и потрусил за угол хижины. Минута неловкого молчания, потом слабо донёсся голос Кейрела. — Куда ты дел козье ведро, Зед?
Послышался еще один голос, молодой и беззаботный. — За поленницей, пап. — Они заговорили приглушённо, вполголоса. Кейрел прибежал трусцой обратно с помятым алюминиевым ведром и поставил его у колоды. Он выбил деревянную затычку из стенки, и сверкающая струя вылетела дугой, расплёскиваясь и наполняя ведро. Дурачок-Толстячок навострил уши, шумно засопел и стал тереться о Майлза большой головой, обильно облепляя его мундир белым и рыжим волосом и едва не сбивая его с ног. Кейрел поднял взгляд и улыбнулся, глядя на лошадь, но улыбка тут же погасла, едва его взгляд упал на владельца лошади. Пока Дурачок-Толстячок хлебал воду, Майлз увидел владельца второго голоса — мальчика лет двенадцати, который бегом скрылся в лесу позади хижины.
