— Гладко ты чешешь, — задумчиво проговорил Сидоров, постукивая по столу. — В твоем положении я бы заикался...
Буськин виновато улыбнулся:
— Да ведь не раз уж приходилось рассказывать. И в армии, и в плену, и у Краснова проверяли каждого. Теперь язык сам поворачивается, получается вроде бы складно.
«Буськин, Буськин... Как его проверишь? Не сделаешь же запрос в Новосибирскую область...»
В это время открылась дверь и через порог переступил Николай Остапенко. Задержанный с беспокойством взглянул на вошедшего, кустистые брови его поползли вверх и он радостно крикнул:
— Николай?! Остапенко?!
Остапенко отступил на шаг:
— Буськин? Неужели ты? Как ты сюда попал?
Оказалось, что оба они несколько дней сидели вместе в лагере военнопленных в Эстонии. Буськин тогда собирался бежать и просил Николая помочь найти еще человек пять желающих. Сам Николай не мог бежать из-за тяжелой раны, но уговорил двух знакомых солдат попытать счастья. Потом по лагерю ходили слухи, что побег не удался, всех ребят схватили, расстреляли. Остапенко был уверен, что в числе расстрелянных был и Василий Буськин.
— Нет, выжил я, — сказал Буськин улыбаясь, уже довольно твердым и уверенным голосом. — Били меня нещадно, когда поймали на одном хуторе. Но я не сказал, что бежал. Меня и упекли в другой лагерь, на польской территории. Все прошел, братцы, и огонь и медные трубы...
Так Василий Буськин попал в партизанский отряд. Особых заданий ему вначале не давали, хотя он и просился. Имея много свободного времени, он старался всем услужить — то ботинки починит, то портсигар из дерева вырежет...
Но вот однажды Буськина послали в разведку в маленькое отдаленное селение вместе с партизаном Виталием Акиньшиным, молодым, красивым парнем.
Три дня разведчики не показывались в отряде, на четвертый пришел Василий Буськин, ведя на поводу ослика. Через спину ослика свисало тело Виталия Акиньшина.
— Напоролись мы на чернорубашечников, — рассказывал Буськин, опустив голову. — Я сумел уйти, а Виталия, раненного в обе ноги, фашисты добили. Прямо в лицо стреляли.
Алексей глянул в лицо Виталия и ужаснулся: раз пять или шесть выстрелили гады, прямо в упор, даже волосы и брови опалило.
Виталия Акиньшина похоронили, а Буськин все не мог прийти в себя. Несколько часов сидел на берегу маленького озерка, обхватив голову руками.
Алексей Кубышкин и Николай Остапенко подошли к нему.
— Брось переживать, Василий, — сказал Остапенко. — Много хороших ребят мы потеряли. На всех слез не хватит. Ты вот лучше искупайся, а то грязный весь.
