— Прекрасно! — сказал Ликон. — Это совсем новая уловка, и к тому же она не принадлежит к числу запрещенных!
Так же решили и судьи. Глашатай провозгласил имя Алкимедонта из Эгины. Еще три раза предстояло сегодня зрителям услышать его имя. Победив во всех четырех турах, Алкимедонт был признан олимпиоником в борьбе на этих Олимпийских играх.
Борьбой закончилась программа второго дня.
У входа на стадион ждал, как всегда, Гефест.
— Ступай к себе, Лин, — сказал Каллий, — тебе пора спать.
— А ты? — спросил Лин.
— О, мы еще не скоро ляжем, — засмеялся Теллеас, — новые олимпионики будут праздновать победу!
— Как праздновать?
— Ну, победители и их друзья с венками на головах и все поклонники пойдут с песнями к Альтису. Гимнами будут прославлять олимпиоников, их род, город, в котором они жили. А потом новые герои устроят пир!
Юноши с шумом и смехом ушли, а Лин с сожалением поглядел им вслед.
— Пойдем, Гефест, — грустно сказал мальчик.
Глава X
Украденная свобода
В этот вечер Лину совсем не хотелось спать. Всходила полная луна, такая яркая, что в ее свете, казалось, тускнели звезды, а со стороны Альтиса доносился веселый шум и звучали песни.
— Тенелла! — пели молодые голоса под нежный аккомпанемент флейт.
— Гефест, — помолчав, начал Лин.
— Да, молодой хозяин?
— Ты помнишь, как спас меня от бешеного быка, когда мы были в деревне?
— Конечно, — улыбнулся Гефест. — У меня до сих пор в плохую погоду ноет нога, которую он проткнул!
— Почему ты это сделал? — неожиданно спросил Лин.
— Что? — не понял педагог.
— Почему ты бросился мне на помощь? Ведь бык мог убить тебя?
— Меня с детства учили, что трусость недостойна мужчины, — отметил Гефест.
— Где ты жил, когда был маленьким?
В наступившей тишине еще громче доносились веселые возгласы:
— Тенелла!
— Слава богу, могучий Геракл!
— Я скиф, — тихо начал Гефест, — и родился очень далеко от Афин, по ту сторону Понта, в степях, где нет никого, кроме кочевников.
Гефест умолк. Его глаза смотрели куда-то вдаль, словно он видел необозримые, поросшие ковылем степи и слушал ржание бешено мчавшихся табунов. Молчал и Лин.
— Пойдем спать, Филоксен, — пробормотал кто-то невдалеке.
— Клянусь богами, Менон, я не могу узнать нашей палатки…
Кутить нехорошо: как лишнего хлебнешь,
В чужую лезешь дверь, кого-нибудь прибьешь!—
засмеялся первый.
Шаги утихли. Видимо, подгулявшие приятели пошли искать свою палатку дальше.
— Почему же ты стал рабом?
— Потому что однажды ночью враги напали на нас неожиданно, перебив дозорных. Сонного, меня связали и увезли. А потом — продали.
