— Тут не в способностях дело, Андрей Андреевич, — понизив голос, сказал Виноградов. — Еще до окружения до нас слух дошел, что Главком недоволен Мерецковым за то, что тот сорвал-де блокаду Лени-града. В связи с этим Сталин хотел заменить его на вас, Андрей Андреевич. Да, да, именно на вас.
— Я знаю, — пробасил Власов. — Видимо, поэтому Мерецков и решил меня отправить куда подальше.
— Так почему же главком до сих пор не назначил вас командующим объединенных фронтов? — спросил Зуев.
— Думаю, Сталин надеется, что я смогу выправить положение с этой армией. Жаль только, он не знает, что организовать прорыв уже невозможно. Давно невозможно.
— Да. Еще немного, и немцы ликвидируют нас. Это надо признать, — согласился Зуев.
— На наши последние радиограммы с просьбой о помощи Мерецков даже не ответил, — с раздражением вставил Виноградов.
— Уверен, что он и Ставку вводит в заблуждение, как и раньше делал, — сказал Власов. — Положит на штурме несколько сотен бойцов, продвинет армию на десять метров вперед, а потом рапортует — «части противника отброшены».
— Но что же делать? — спросил Зуев.
— Что делать? Завтра француженка полетит в Москву. Думаю, надо отправить на этом же самолете кого-нибудь с докладом в Ставку, минуя командование фронта. Майора Кузина, например. Он должен объяснить создавшееся положение и потребовать немедленного ввода в прорыв окружения пятьдесят вторую и пятьдесят девятую армии. Если они одновременно ударят с востока, то нас еще можно будет спасти.
— Андрей Андреевич, — сказал Виноградов. — Вам самому надо лететь. Больше вам здесь оставаться нельзя — опасно. Другой возможности не будет. Да и в Ставку сами доложите — больше будет толку…
— Я останусь здесь, — отрезал Власов.
— А если у Кузина ничего не получится? — спросил Зуев.
— Тогда будем прорываться сами, хотя… хотя прорыв собственными силами только ускорит нашу гибель.
В разговоре возникла пауза. Послышалось бульканье и звон стаканов.
— Выпьем, — сказал Власов.
— За разрешение ситуации, — произнес Зуев.
— Чтоб они все по заслугам получили, — заключил командарм. — А то обидно будет — они в звездах, а мы — в дерьме.
— Или в земле, — мрачно добавил Виноградов.
Вдруг Антон услышал резкий удар кулаком по столу, и в дверном проеме появился Власов. Он явно был разозлен разговором. Согнувшись под низкую балку и упершись обеими руками в косяки, он сквозь зубы выговорил:
— Горин. Пиши текст радиограммы: Начальнику ГШКА. Начальнику штаба фронта. Прошу понять… — Власов задумался и громко, с раздражением в голосе повторил, чуть ли не по слогам: — про-шу понять, что части восточной группы настолько обескровлены, что трудно выделить сопровождение для танков! Оборона противника на реке Полнеть не нарушена! Положение противника без изменений! Пехота 52-й и 59-й армий на реку Полисть с востока не вышла! Наши части скованы огнем противника и продвижения не имеют. Прошу указаний на атаку пехоты 52-й и 59-й армий с востока. Прорвавшиеся 11 танков не имеют снарядов. Артиллерия с востока не работает. Боеприпасов нет!
