Власов замолчал и через пару секунд обреченно произнес:
— Все. Отправить немедленно.
Самолет с французской журналисткой и адъютантом командующего улетел. Прошло двое суток, но никакой помощи погибающей армии так и не поступало. Командование убедилось, что прорывать окружение никто не собирается. Власов мучительно искал выход из угрожающей ситуации. Он постоянно совещался с командирами подразделений, сам несколько раз ездил на передовую.
Однажды, вернувшись в штаб, генерал произнес:
— Это уже не армия… — и отдал приказ уничтожать технику.
Антону поручили рассортировать по степени важности документы, отобрать самые ценные, а остальные уничтожить.
Двадцать первого числа уставший, ссутулившийся, хмурый командарм на последнем штабном совещании отдал приказ о сосредоточении всех сил для прорыва окружения в районе Мясного Бора. Выводить на штурм решили всех: и высшее руководство штаба, и шоферов, и особистов.
Вечером двадцать второго всех построили в колонну, которую сзади прижимал заградотряд из работников Особого отдела НКВД. На марше к Антону подбежал солдат с перевязанной головой.
— Ну, что, мерзляк, отогрелся, — узнал Антон сержанта Кравцова. — Разжирел на штабных харчах-то…
— Да пошел ты! — огрызнулся Антон.
— Ладно, ладно, шучу, — мрачно рассмеялся Кравцов и протянул ему немецкий автомат. — Бери, дарю! И магазин запасной…
— Винтовкой обойдусь.
— Бери, не дури, — сказал Кравцов. — Тебе ж начальство прикрывать… Да бери ты, хрен ученый!
Антон взял «шмайсер» и магазин.
С наступлением сумерек по подразделениям отдали приказ наступать. Впереди бойцов, среди группы штабных работников, выделялась высокая фигура командующего. Антон держался рядом с ним и несколько раз видел его лицо — совершенно невозмутимое, без каких-либо эмоций.
И началось… Стойкое «Ура!» сразу же утонуло во множестве снарядных разрывов. Шквальный минометный огонь не прекращался, а только нарастал с такой силой, как будто немцы знали запланированное место атаки и сосредоточили здесь всю свою мощь. Антон ничего не видел вокруг, кроме разлетающихся от взрывов комьев земли и беспорядочно уходивших в ночь трассирующих пуль. Он периодически бросался в холодную болотную жижу, потом вставал, стрелял в темноту и падал снова, пока не дали приказ отходить. При отходе возникла массовая паника, и солдаты, разбегаясь по лесу, не знали, что делать дальше.
Когда неудачный штурм закончился, Антон узнал, что в эту ночь погибло около ста офицеров штаба, в том числе дивизионный комиссар Зуев и особист Шашков. Но также в эту ночь Господь освятил своей благодатью около шести тысяч бойцов — им удалось пробить немецкие укрепления и выйти из окружения. Ему же провидение приказало снова вернуться в этот заболоченный ад.
