– Да, что-то в этом роде... – выдавил он наконец. – С Новым годом. А можно... можно сделать вам новогодний подарок?
– Мне? – удивился старик.
Нат неуверенно кивнул – он уже досадовал на свой неуклюжий вопрос. Принялся спешно подбирать объяснение – и осекся. Желание хоть чем-то помочь «двойнику» в его, по всему видно, не слишком отрадном существовании не ослабело. Но вот загвоздка – неожиданно стало жаль коллекции. Когда дарил ее Филиппу, все было уже неважно. А сейчас... «Этот старик не меньше твоего нуждается в теплоте человеческих улыбок», – упрекнул себя Нат. – «И уж наверняка почувствует ее лучше бестелесного призрака. А внутри тебя опять разрастается пустота. Чего ты жалеешь? Еще неизвестно, что будет с тобой дальше».
– И что же вы хотите мне подарить? – последовал сдержанно ироничный вопрос.
– Мою... Часть моей коллекции. Я... боялся, что не доживу до Нового года. И попросил своего друга, – тут Нат сообразил, что Филипп, наверное, слушает, и продолжил немного смущенно: – передать коллекцию вам. Сейчас все обошлось, но я все равно хочу...
– Вы тоже нумизмат?
– Я... – Нат прикусил губу – дальше должно было идти слово «призрак». Приблизил к руке старика ладонь. Ладонь, которую, как оказалось, все-таки можно было увидеть. Но нельзя почувствовать. Мгновенной вспышкой прожег невидимую границу. Отдал самые яркие, самые искренние взгляды и улыбки. И сбежал. Испарился, прежде чем его собеседник успел сказать еще хоть слово.
– Что ты творишь?! – возмутился чуть не слетевший с плеч от резкого движения Филипп. Но они были уже на месте. На чердаке дома номер четырнадцать, в своем отныне «официальном» жилище. Призрачный кот с грацией мамонтенка прошествовал к стоявшей неподалеку большой картонной коробке. Вспрыгнул. Еще раз укоризненно поглядел на шкипера – и свернулся калачиком. Нат тоже прилег на какие-то доски. Хотя сейчас можно было уже не поддерживать «человеческий облик» – расслабиться, отключиться... Но шкипера, наоборот, тянуло поразмышлять. И так он десять лет прожил, не задаваясь вопросами, – ни о себе самом, ни о той странной действительности, в которой пребывает. Где только и делает, что копит чужие эмоции... За одни сутки жизнь переменилась. И вернуться к прежнему, бездумному, существованию уже не получалось. Начать новую жизнь — тоже.
* * *
– Так хотели остаться, а теперь стремитесь нас покинуть?
Нат открыл глаза – напротив, на деревянном ящике сидел император Павел.
