— Пузанок! Ты пока сваливай с саней, а как хозяин покажется, сюда подавать будешь, — негромко сказала Надежда Ивановна.
— Каким ветром вас сюда занесло? — снова обратилась она к летчику.
Карлов коротко рассказал, кто он такой и. как очутился здесь.
— Мне бы вот одежду гражданскую раздобыть. Дня за три добрался бы до своих.
— Что-нибудь придумаем.
Женщина смотрела на Карлова своими выплаканными глазами.
— А вы сами-то откуда, Надежда Ивановна?
— Из Ленинграда. Муж погиб на фронте в самом начале войны. А меня зимой сорок второго года эвакуировали из Ленинграда «дорогой жизни». Через Ладожское озеро... Сын у меня там погиб, Сашенька. Пять лет ему как раз перед этим исполнилось. — На минуту она замолчала. Задергались уголки губ. — Два «мессершмитта»... Видели, наверное, что женщины с детьми едут, и все равно стали обстреливать колонну. Первый раз обстреляли — пронесло мимо меня несчастье. А во второй раз... Ведь я его своим телом прикрыла. Только головку он высунул... И прямо в голову... — Она зажала лицо руками.
Георгий стиснул кулаки, застонал сквозь зубы.
— Что с вами? — встревожилась женщина.
— Нет, ничего... Бить негодяев надо, а я вот сижу...
— Эй, Надежда Ивановна! Принимайте, — крикнул Пузанок, и над навесом взметнулась охапка сена.
— Хозяин идет, — шепотом сказала женщина. — Садитесь сюда в угол, я вас прикрою.
Георгий удивился, с какой легкостью подняла она большую кипу сена.
— Натренировалась уже, — ответила Надежда Ивановна на его недоумевающий взгляд.
— Прошел в дом, — послышался снизу шепот.
С помощью Георгия она перетаскала сено и устроила удобное убежище.
— Ну, располагайтесь поуютнее, а мы в дом пойдем.
— А Пузанок не выдаст? — неожиданно спросил Карлов.
— Нет, что вы! Он сам несчастный.
— Почему же он назвал меня русским летчиком?
Надежда Ивановна смутилась.
— Это по привычке. Здесь почти все жители делят воюющие стороны на немцев и русских. К тому же русских здесь мало, в основном калмыки.
— А вы давно уже тут, Надежда Ивановна?
— Почти год... Когда убили Сашеньку, хотела немедленно идти на фронт. А потом увидела девочку. Ее не могли оторвать от убитой матери. Я уговорила маленькую, взяла с собой. У меня не хватило сил оставить ее и уйти на фронт... Нас с Лизой привезли сюда, в эту станицу. Я сняла комнату у нашего хозяина. А через несколько месяцев пришли немцы.
На дворе быстро сгущались сумерки.
— Скоро вы там? — негромко спросил Пузанок.
— Сейчас, сейчас! Попозже я коров поить приду, принесу вам поесть. — Она сняла рукавицу и протянула Карлову свою маленькую огрубевшую руку. — Я на радостях, что вас встретила, забыла даже имя спросить.
