— Я готов попытаться сделать все что угодно, — сказал Мерсье, — лишь бы знать что.
— Ну, — сказал Камье, — идея была возвращаться неспеша в город и оставаться там, сколько будет необходимо.
— Необходимо для чего? — сказал Мерсье.
— Для того, чтобы вернуть наши вещи, — сказал Камье, — или чтобы поставить на них крест.
— Должно быть, они и впрямь были полны тонкостей, — сказал Мерсье, — рассуждения, которые к такому привели.
Казалось бы, нам казалось, — сказал Камье, — хотя я не мог бы в этом поклясться, но что касается сака, то суть дела в том, что он содержит в себе или содержал определенные предметы, обойтись без которых мы не можем.
— Но мы проверили все его содержимое, — сказал Мерсье, — и все без исключения нашли лишним.
— Правда, — сказал Камье, — и наша концепция относительно того, что является лишним, вряд ли могла за один день измениться. Откуда же тогда наше беспокойство?
— Ну, откуда? — сказал Мерсье.
— От предчувствия, — сказал Камье, — если я правильно помню, что вышеупомянутый сак содержал что— то, необходимое для нашего спасения.
— Но мы знаем, что это не так, — сказал Мерсье.
— Тебе знаком едва различимый молящий голос, — сказал Камье, — который время от времени несет нам чепуху о прежних жизнях?
— Я все больше путаю его, — сказал Мерсье, — с тем, что пытается одурачивать меня, будто я пока еще не умер. Но я тебя понял.
— Словно бы существует примерно такой же, — сказал Камье, — шептавший не переставая последние двадцать четыре часа: сак! Ваш сак! Теперь наша с тобой откровенность сделала это совершенно очевидным.
— Я не припоминаю ничего подобного, — сказал Мерсье.
— Следовательно, нам нужно, — сказал Камье, — если уж не найти его, то по крайней мере искать его. И велосипед. И зонт.
— Я не понимаю, почему, — сказал Мерсье. — Почему не один только сак, если интересует нас один только сак?
— Я тоже не понимаю, почему, — сказал Камье, — именно почему.
— Когда причина от меня ускользает, — сказал Мерсье, — я начинаю беспокоиться.
Тут Камье в одиночестве намочил брюки.
— Мерсье не посмеется вместе с Камье? — сказал Камье.
— Только не в этот раз, — сказал Мерсье.
— Эту вещь, которая, мы считаем, нам необходима, — сказал Камье, — которой мы некогда обладали и больше не обладаем, мы полагаем находящейся в саке как в том, что содержит в себе. Но, рассуждая далее, ничто не доказывает, что она не заключена в зонте или не привязана к какой-нибудь части велосипеда. Мы знаем только, что когда-то она у нас была, а теперь ее нет. И даже этого мы не знаем наверняка.
