В один из дней свалили они также дерево и сели передохнуть.
— Ну что, покурим, — сказал Кузьма и полез в карман за кисетом. Только кисета там не оказалось.
Он хлопнул себя по другому карману — и там пусто. Для верности вывернул солдат оба кармана — нет кисета.
— Да я его, наверно, у того ствола оставил, что мы прежде свалили! — подумав, решил Кузьма. — Сходи, Игнат, посмотри, ты помоложе.
Игнат пошел к поваленному дереву, обошел его, потом пошарил возле пня и крикнул:
— Кремень твой тут валяется и кресало, а кисета нет.
— Да там он, ты посмотри получше, — откликнулся Кузьма и сам направился к Игнату.
Он вспомнил, что, свернув цигарку, положил кисет на пень, а потом, когда высек искру, на кисет положил кремень с кресалом. Но кисета ни на пне, ни возле пня не оказалось.
— Где кресало-то нашел? — спросил Кузьма.
— Да вот здесь у корня, а кремень чуть подальше.
Походили они вокруг пня, пошарили под стволом, но кисета так и не нашли.
— Чудеса, — недоумевал Сидоров. — А может, я его здесь не оставлял? Да нет, оставил… Куда же он запропастился?
Так ничего не выяснив, они закурили из Игнатова кисета, а потом продолжили работу.
В тот же день в самой дальней от реки землянке пропал котелок, и кто-то вытряс из ранца у одного из солдат все сухари. Об этом Сидоров и Тюменцев узнали вечером за ужином.
— Сам, поди, умял! — потешались над потерпевшим его соседи по землянке. — Наши-то целы.
— А котелок?
— Котелок — не сухарь, найдется. Его не сжуешь. Может, у котлов забыл…
Чтобы не попасть на язык пересмешникам, Кузьма про свой кисет промолчал.
Через несколько дней все подходящие деревья у реки были вырублены, и солдаты в поисках хороших стволов уходили все дальше от лагеря, в сторону поднимавшейся неподалеку сопочки.
Кузьма и Игнат до обеда валили деревья, а пообедав, обрубали с них сучья и распиливали на бревна. Потом приходил солдат с парой батальонных лошадей, цеплял бревно и волок его в лагерь.
Как-то, свалив несколько хороших осин, Игнат и Кузьма сложили инструменты и пошли в лагерь. Там как раз проиграли сигнал на обед. А когда вернулись, глазам не поверили: у половины поваленных деревьев сучья были обрублены.
— Да наше ли это место? — удивился Игнат.
— Наше, — оглядываясь, сказал Кузьма.
— Слышь-ка, — расхохотался Игнат, — это кто-то из ребят ошибся и за нас тут поработал.
— Не должно, — возразил Кузьма, — на обед никто не опаздывал. И с обеда мы разом выходили.
— Тогда кто, уж не леший ли?
— Это ты брось, в лесу такое не говори.
