Книга Вл. Орлова об Александре Блоке, как мы видим, не свободна ни от недостатков, ни от предвзятости. Но, однако, это — первое после долгого перерыва значительное научное изыскание о поэте, написанное с глубокой осведомленностью и с пониманием насущной нужды современного литературоведения. Книга Вл. Орлова выигрывает спор об А. Блоке. Она успешно пропагандирует новое, более высокое отношение к Блоку как к классику русской поэзии, ставшему в один ряд с ее «старшими богатырями».
Вышло в свет и буквально в тот же день разошлось среди читателей — при полуторастотысячном тираже — двухтомное собрание стихов и поэм Сергея Есенина.
В чем причины столь постоянной и необманчивой популярности лирики Есенина, почему редко и скудно издававшийся — годами имевший хождение в рукописных тетрадках, — Есенин и сейчас один из самых известных и любимых русских поэтов, не потерявший ни доли своего обаяния, проложивший свою тропу к действительно массовой лирике?
Во всем разноречии его душевных движений, в «половодье чувств» и в «буйстве глаз» Есенин — родное дитя революционной поры. Это его, скандалящего за Советскую власть, освистывали буржуа в Тенишевском зале в 1918 году; это Есенин, попав на собрание белых литераторов в Берлине, был избит, когда требовал исполнения «Интернационала». Такие факты говорят порой больше, чем узкосоциологические изыскания.
Но хотя есенинские слова: «Мать моя — родина, я — большевик» — звучат убедительно и пылко, для Есенина, с его патриархально-крестьянскими идеалами, в совершаемом у нас революционном перевороте многое оставалось непонятным и лично мучительным. Реальные революционные события, резкие перемены в деревне, даже элементарная машинизация села — все это в представлении Есенина гласило о гибели кроткой, созданной главным образом воображением поэта, патриархальной, уединенной, с замкнутыми интересами и обычаями Руси. Крушение этого иллюзорного представления о деревенской России было закономерным, но при этом Есенину казалось, что исчезла близкая природе и глубоко поэтическая целая область жизни, а значит, и область чувств. С ней у него связывался недостижимый идеал душевного мира, ясности, чего-то радужного и покойного. Драма Есенина в этом смысле усугублялась тем, что обстоятельствами жизни и литературной судьбы поэт сам стал человеком «города», более того — его рабом: всеевропейская известность, привычка к успеху, к молве, сплетающей его имя с именами знаменитых женщин и с шумными скандалами в кабаках многих столиц, а главное — мелкобуржуазная, «урбанистическая» богема, которая «обволокла» Есенина и чуть ли не сделала его своим знаменем, — все это внесло в жизнь «последнего поэта деревни» многое тяжелое, дисгармоничное, враждебное самому существу его светлого, родникового лирического дара.
