Известны слова А. Блока о себе: «…знаю, что путь мой в основном своем устремлении — как стрела — прямой, как стрела — действенный». Это основное устремление блоковского пути от поэтической замкнутости и тайнописи символизма — к жизни, к родине, к революции, от Вл. Соловьева — к классической ясности интересует Вл. Орлова по преимуществу. Он обнаруживает его с подлинным мастерством, когда раскрывает в «Стихах о Прекрасной Даме», вопреки символистской образной мистификации, «радость и прелесть здешнего, земного бытия…», когда исследует стихи «переходного периода» (1904—1906) с точки зрения блоковского увлечения «мистицизмом в повседневности», сближающего его эстетику этих лет с Достоевским. Интересны многие замечания Вл. Орлова о поэтическом стиле Блока.
Сам А. Блок называл три тома своей лирики «трилогией», «романом в стихах». Наиболее сильные страницы книги Вл. Орлова относятся к анализу произведений зрелого Блока — стихов его третьего тома. Эта глава книги, названная «Земное сердце», во второй ее половине представляется нам особенно ценной по научности подхода к «тайнам» поэзии, по очень чуткому ощущению человеческого существа блоковских стихов, в том числе самых трагических. Здесь следует отметить многое: заключение автора о «лирическом герое» третьего тома, который уже не рядится ни в какие маски и костюмы, не окружен никакой условной декорацией, а есть «просто человек своего времени, живущий и действующий среди подобных ему»; важные суждения автора о теме родины, теме «страшных лет России» в творчестве Блока, как основном лирическом содержании его поэзии («Это все — о России»,— говорил А. Блок, имея в виду все свои стихи); наконец, очень вдумчивые конкретные наблюдения над реальностью символики у поэта или, скажем, замечание о том, как «в самых лирически-интимных стихах Блока всегда присутствуют не только два героя лирического романа — «я» и «ты», — но и третий — «мир». Все это подтверждает толкование Вл. Орловым стихов третьего тома как «вершины мировой лирической поэзии начала XX века», сообщившей жанрам «чистой» лирики чувство огромного историзма и трагического созвучия «музыке» эпохи, «мировому оркестру» даже в самых «уединенных» поэтических мотивах.
Но этим превосходным по глубине проникновения в мир поэта страницам монографии о Блоке странно противоречит один, упорно отстаиваемый Вл. Орловым общий тезис. В разных местах книги мы встречаем утверждения примерно одного и того же порядка, сводимые Вл. Орловым в конце концов к следующей мысли: «Суть всего идейно-творческого развития Блока заключалась в преодолении им принципа субъективности, в открытом тяготении к миру объективной действительности, которую он понимал как единое объективное бытие, включающее в себя всякую личность, и личность поэта в частности».
