«Он любил людей. Да, людей, и это не банальная фраза. Он встречался в больницах и санаториях с самыми разными людьми. И удивительно — со всеми Марк находил точки соприкосновения, чем-то нужен он был им. Как правило, люди, общавшиеся с ним в больницах, становились его гостями дома.
Я как-то высказала сыну, что удивлена такой его всеядностью, что ли, в его круге знакомств и даже дружбы, на что он мне ответил: «Мне везет на людей, мама, я почти не вижу плохих людей вообще. У каждого человека я всегда ищу и нахожу в первую очередь хорошее, а потом уже замечаю дурное, если оно есть».
Марк органически не переваривал вражды, ссор, вздорных отношений, избегал всяких резкостей, но его принципиальность от этого не страдала» 1 .
1 Щеглова-Кашменская Н. В. Марк Щеглов, мой сын… — «Московский комсомолец», 1966, 2 сентября.
Эти личные свидетельства, относящиеся к жизненному поведению и характеру человека, может быть, лучше всего определят и «сокрытый двигатель», по выражению Александра Блока, всей его деятельности. Та особенность его зрения, что он не видел плохих людей и по-юношески веровал в жизнь, разве не это — в сочетании с принципиальным умом — дало такую притягательность всем его писаниям?
О таких людях мы говорим «идеалист», «романтик», «Донкихот» с оттенком снисходительного превосходства и все же любим их больше других, скептических и трезвых.
Сознание серьезности дела, к которому он был призван, молодая истовость критика в служении литературе, а через посредство литературы и народу, людям — вот, наверное, главное в коротком пути Марка Щеглова.
В. Лакшин
ПОВЕСТЬ ТОЛСТОГО «СМЕРТЬ ИВАНА ИЛЬИЧА»
Вопросы художественного совершенства литературных произведений, как и освоения подлинно художественными средствами глубочайших проблем эпохи, приобретают огромную важность, когда — как ныне — речь идет о выдвижении советской литературы на первое место в мире не только по богатству содержания, но и по художественной силе и мастерству.
Ничто не может так помочь нам в этом, как постоянное, настойчивое обращение к нашей вечной классике, к тому, что на том действительно всемирном уровне называлось искусством, литературой; больше всего это может способствовать также возвращению порядком утраченного смысла критическим похвалам и порицаниям в адрес писателей-современников, повышению общих художественных критериев.
Вкус, мастерство воспитываются на образцах — это аксиома, которая, однако, как многие нерушимые истины, подчас игнорируется в наши дни.
